Арнольд Каштанов: Каньон-а-Шарон

Мы стали перекладывать вещи. Дашка хотела взять Колины книги по программированию, я — афиши спектаклей с Дашкой в испанском костюме и с кастаньетами, а Ира — пухлую рукопись моего романа. Двери зала, в котором все копошились около чемоданов, открылись. К ним подъехал задом грузовик с брезентовым тентом. Все торопливо потащили чемоданы. Какие-то курчавые брюнеты в черных кожаных куртках опередили всех и кидали свои чемоданы десятками, передавая друг другу над головами толпы. Оттесненные ими тетки орали, пихались, пробивались вперед, и элегантная полячка с тихим голосом, из-за которой и началось все это сражение, прижалась спиной к стене и горестно качала головой.

Нас отбросили в сторону. Не успели мы с Ирой опомниться, как Дашка ринулась вперед, в самую свалку.

— Коля, не пускай ее! — с опозданием крикнула Ира.

Кто-то, работая локтями, толкнул Дашку в живот и чуть было не помог Гаю увидеть Варшаву. Коля обезумел и стал расчищать жене дорогу, как таран. Кожаные куртки, за которые он хватался, трещали по швам. Последнюю он выкинул из кузова грузовика, когда та, склонившись через борт, принимала чемодан, поданный снизу.

— Откуда тут этот хулиган?! — кричала одна бабка. — И здесь от них житья нет!

В кузов взобралась Дашка. Возвышаясь над всеми, как Ленин на броневике, она, доброжелательная и оптимистичная, с ласковой улыбкой, кричала:

— Господа, давайте успокоимся! Господа, тихо, все немедленно успокоились! Как вам не стыдно! Мы же культурные люди! Молодой человек, помогите же бабушке, она свой чемодан поднять не может! Бабушка, дайте чемодан молодому человеку!

Там, где стояли мы — мама, тетя, Ирины мама и тетя, ну и мы с Ирой — и где толпились другие слабосильные, не все было слышно. Дашкин голос пропадал среди общего рева, и женщины думали, что Дашка с Колей стараются из-за собственных чемоданов, тем более что какая-то усатая тетка истошно вопила:

— Уберите эту русскую блядь из грузовика! Позовите милицию!

— Сейчас, — сказала ей Ира. — Вам срочно из Москвы сейчас пришлют милицию.

— Полицию!

Даже когда все кончилось и грузовик уехал, тетка не успокаивалась и крикнула Дашке:

— Чтоб тебе было от твоих чемоданов наше еврейское счастье!

Дашка ответила нежной улыбкой. Против еврейского счастья она не возражала, хоть красилась под блондинку и еще перед первым замужеством очень удачно исправила пластической операцией свой горбатый нос.

Отец Гая, первый Дашкин муж Володя Векслер позвонил утром — приехал на семинар памяти отца, остановился в гостинице в Тель-Авиве. Дашка умчалась к нему — зачем? Что она делала целый день, если даже о взрыве узнала лишь к вечеру? Гай считает отцом Колю, малыш слишком тонкий и чуткий, а от Дашки всего можно ожидать, явится этот Володя — зачем он нам?…

— Гера, ты Гера?

— Да, я Гера. А что?

— Хорошо. Дверь заперта?

Этот его страх тоже, наверно, из телевизора. Его не волнуют взрывы, террористы, военные действия, но почему-то пугают ганавим, то есть воры, которых он никогда не видел, но в которых вобрались все опасности мира. Что такое ганавим, он представляет смутно. Это что-то, опять же, из телевизора. Может быть, с щупальцами и без ног, может быть — с крыльями. Перед сном, не доверяя нам, он сам проверяет входную и балконные двери.

Кончился фильм, я выключил телевизор — все, спать.

— Положу тебя у нас.

У нас — это на нашем с Ирой втором этаже. Гай спит в своей комнатке на первом, а когда родителей нет, мы укладываем его у себя.

Только я постелил ему — приехал с работы Коля.

— Папа, я у Иры сплю! — поторопился Гай.

— Нет, ты спишь в своей кровати.

— Ну папа!

— Гай, я сказал. Иди ложись.

Гай захныкал и, скуля, зашлепал по лестнице вниз. Этот пришелец из телемира неплохо ориентировался, когда дело касалось его интересов: Гера и Ира в нем души не чают, с ними можно канючить и капризничать, а папа воспитывает.

— Пусть бы уж у нас лег, — сказал я. — Он боится один.

— Парню восьмой год, — непримиримо сказал Коля.

Восьмой год он пытается сделать из малыша «настоящего мужика», смелого и стойкого, шпыняет его: «Ты же мальчик!», а Гай вопит: «Не хочу быть мальчиком, хочу быть девочкой!». Спорить с Колей бесполезно, и мы с Ирой помалкиваем, тем более что баловать детей в самом деле нехорошо. Коля каждую пятницу приносит домой новую компьютерную игру. Если выключить компьютер и телевизор, Гай не будет знать, чем заняться. Играть один он не умеет. Коля муштрует его, заставляет засыпать в темной комнате, дрожа от страха, но в выходной, с утра съездив на море, он весь день ничего не может придумать, кроме как сидеть с сыном за какой-нибудь компьютерной игрой, в которой Гай победоносно крушит из автомата или бластера, кулаками, шашкой или гранатой полчища омерзительных врагов.