Вдоль трибуны шарит ледяной ветерок; ищет мороз поживы и находит – прихватывает спрятанные под скамейкой ноги. Но не добраться морозу до сердца, не сковать его, молодое, горячее. Двое прячутся лицами в одном воротнике, пахнущем влажным песцом и мамиными духами… и шепчут, и шепчут. Надя чувствует руку Игоря – как та пробирается к ней под пальто.
– Погрейся… – бормочет она пластилиновыми от мороза губами.
Надя хочет руке помочь; непослушными пальцами она пытается расстегнуть пуговицу… но вместо этого нечаянно нажимает кнопку пульта.
Отбивная на ужин (продолжение-3)
Она проснулась от холода. По ногам сквозило из открывшейся балконной двери. Надя взглянула на часики, и сердце ее упало. Сроки мужнего возвращения, те сроки, которым еще можно было бы сочинить оправдание, давно прошли. Праздничный ужин, труды – все пошло прахом. Это было хуже, чем пережарить мясо, – испорченное блюдо можно заменить другим, а мужа, не явившегося на годовщину собственной свадьбы, уже никем не заменишь.
То, что случилось, показалось ей глубоко символичным. Закрывая балконную дверь, Надя увидела в стекле свое отражение. На ней было надетое к случаю бирюзовое «мокрого» шелка платье с воланами на рукавах. «Нарядилась, дура…» – подумала Надя. Ей пришлось распахнуть глаза, чтобы не потекли слезы.
Однако безотносительно к печальным обстоятельствам нельзя было не отметить, что платье сидело на ней хорошо.
– К черту! – сказала Надя вслух.
Она пошла на кухню, решительно откупорила бутылку вина, налила полбокала и залпом выпила.
– Не раскисать! – приказала она себе.
Надя съела конфету, потом опять выпила. В результате она все-таки раскисла. Некоторое время она просидела за столом, подперши рукой щеку, а когда отняла ладонь от лица, то увидела на ней черные разводы туши… Нет, дальше так продолжаться не могло – нужно было что-то делать. Надя встала, уронив табурет, и пошла в ванную умываться. Там ее взгляд упал на корзину с нестираным бельем… и решение было принято. Спустя какие-то минуты Надя уже топила в баке своей полуавтоматической «Эврики» первую закладку белья и с ним вместе воланы «мокрого» шелка. И в том же баке канули, растворившись, две или три остаточные слезинки.
Барабан старой «Эврики» постукивал, словно сердце. Когда его биение прекращалось, Надя меняла белье и запускала машину снова.
Игорь пришел на третьей закладке.
Электронное дверное устройство определило ключ и запищало, отпирая подъезд. Открыв тугую железную дверь, Нефедов занес ногу в тамбур, но тут же убрал ее, чтобы не наступить на кота.
– Прошу прощения… – пробормотал он.
Кот был соседский, звали его Дизель, однако он сделал вид, что с Нефедовым не знаком.
– Что же ты? Выходи, – Игорь приглашающе распахнул дверь.
Дизель холодно посмотрел ему в глаза и неторопливо ступил на улицу.
– Вам туда, а нам наоборот… – усмехнулся Нефедов.
В ожидании лифта он думал о том, как его встретит Надя. Изобразит она такое же лицо, как у Дизеля, или набросится на него с криком? Надин гнев в его адрес мог выражаться по-разному в зависимости от тяжести им содеянного. Холодная встреча без поцелуя отвечала вине первой степени; бурная, со слезами – второй. Но только два или три раза в жизни Надин гнев достигал своего предела. Игорь помнил ее ненавидящий, испепеляющий взгляд и последующее многодневное, мучительное для него отчуждение. Впрочем, такой высшей меры наказания сегодняшняя провинность Нефедова, по его мнению, не заслуживала.
Лишь оказавшись в квартире, и то не сразу, Игорь понял, что положение его очень серьезное. Встречи не было никакой, а по дому в неурочный час разносился гул стиральной машины. По пути на кухню Нефедов чуть не упал, поскользнувшись в мыльной луже. Но когда на обеденном столе он обнаружил конфеты, бутылку вина и бокал со следами помады – только тогда его сердце екнуло. Игорь хлопнул себя по лбу и медленно осел на табурет. Он вспомнил.
Нефедов сидел на том же месте, где часом ранее сидела Надя, – в той же позе и, возможно, со схожими мыслями. Был момент, когда ему, как и ей, показалось, что нужно действовать. Он уже почти собрался с духом – собрался, чтобы идти к Наде и молить ее о прощении. Но тут с «Эврикой» случился припадок отжима; в ванной свалился какой-то таз, и эхом его грому послышался Надин сердитый голос. Нефедов решил, что сейчас его извинения приняты не будут.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу