Яков Шехтер - Поцелуй Большого Змея

«Завтра, – шептал я самому себе, – завтра я увижу Хирбе-Кумран. Завтра я познакомлюсь с избранными. Завтра…

Я ожидал так много от завтрашнего дня, что стал представлять себе встречу, то, что я скажу Наставнику, с которым обязательно встречусь, как меня примут в избранные, как научусь бороться с Большим Змеем, как…

Звезды закачались, поплыли, размазались, и я погрузился в сладкое таинство сна.

Когда я проснулся, снаружи светило яркое солнце. Выбравшись из пещеры, я сразу натолкнулся на мать, она протянула мне кружку с водой для умывания. Отец сидел в тени скалы, вид у него был совсем свежий, словно он крепко проспал всю ночь. После молитвы и завтрака мы двинулись дальше.

Воздух стал уже горячим, очертания дальних холмов плыли и дрожали, а голубое море под нами нестерпимо сияло. Дорога круто брала под уклон, идти было легко. Отец шел впереди, я с матерью чуть сзади, отставая шагов на десять. Я хотел было догнать отца, но мама схватила меня за руку.

– Не торопись, сынок.

В ее голосе прозвучали незнакомые нотки. Я вспомнил ночной разговор про Змея и замедлил шаг.

– Шуа, – мать произнесла мое имя так, словно собиралась начать какой-то рассказ, но осеклась.

– Да, мама.

– Шу-а… – она еще раз произнесла мое имя, медленно выговаривая каждую букву, будто наслаждаясь их звучанием. – Шу-а, мой мальчик.

– Да, мама?

– Ты сильно испугался змея?

– Вовсе нет.

– А почему ты так дрожал?

– От отвращения, мама. Он такой противный и склизкий. А язык у него шершавый и холодный, как лягушка. Б-р-р!

– Послушай, Шуа, – мать говорила с трудом, казалось, она проталкивает каждое слово через невидимую повязку, прикрывающую рот. – Послушай… Я никогда не рассказывала тебе об этом… Кроме меня и отца, ни одна душа на свете не знает тайны твоего рождения. Обещай мне, что будешь молчать.

– Обещаю, мама.

Ее волнение передалось мне, и я невольно замедлил шаг. Широкая спина отца маячила впереди, а мы медленно брели между желтых ухабов иссушенной, обветренной ветрами соленой земли.

– У нас много лет не было детей, – негромко заговорила мать, и в жаркой тишине пустыни я хорошо слышал каждый звук, слетающий с ее уст.

– Мы очень старались, соблюдали все законы, отец много молился, несколько раз ходил в Кумран за благословением Наставника. Мы перепробовали все, оставалось только одно, последнее средство – сорокадневный пост в пустыне. К нему прибегают в самых крайних случаях, и Наставник даже не хотел о нем слышать. Отсутствие детей не было в его глазах таким страшным несчастьем. Но мы считали по-другому, и отец сумел уговорить Наставника.

Того, кто отваживался на сорокадневный пост, замуровывали в одной из пещер пустыни. По ночам в пещеру опускали на веревке маленький ломоть хлеба и мех с несколькими глотками воды. Веревку отпускали, никто не должен был знать, что происходит внутри. Случалось, что испытуемый взвывал о помощи или спасении – ему не отвечали. Через сорок дней стену ломали и, если человек оставался жив, его просьбы сбывались. Многие не доживали до конца срока или сходили с ума, поэтому Наставник не хотел разрешить твоему отцу сорокадневный пост.

Твой отец ушел, и я осталась одна отсчитывать дни в пустом домике. Прошло тридцать девять дней. Я работала в поле, когда со стороны моря пришла косматая свинцовая туча. Поднялся ветер, вот-вот должен был хлынуть ужасный дождь.

Я побежала домой, но не успела: тяжелые капли, крупные, точно орехи, начали колотить по моим плечам, голове, ногам. Я увидела раскидистое фиговое дерево и бросилась под его защиту. Дождь полил с такой силой, словно сверху опрокинули огромное ведро. Это была просто сплошная река, текущая с неба на землю.

Стало совсем темно. Мое платье промокло, зуб не попадал на зуб от дрожи. Вдруг я заметила светящийся шар, размером с подушку. Он летал по воздуху перед деревом. То поднимался вверх, то резко падал, почти касаясь земли, и снова взмывал, точно ласточка перед дождем. От него исходило потрескивание, словно от разрываемой ткани.

Волосы на моей голове сами собой встали дыбом. Меня будто ухватила за шиворот рука великана и принялась немилосердно трясти. Дыхание прервалось, глаза выкатились из орбит, язык вылез изо рта. Я заметила, как с моих пальцев стекают полосы голубого огня. Потом шар наткнулся на ветку дерева, и все вокруг вспыхнуло ярким огнем.

Когда я очнулась, то увидела, что края моей одежды обуглились, словно попали в костер. Руки и ноги еле двигались. Я с трудом поднялась и доковыляла до нашей хижины, упала на постель и забылась в беспамятстве. Такой меня нашел отец. Я пролежала без сознания день или два. Он с трудом привел меня в чувство.