Яков Шехтер - Поцелуй Большого Змея

Перед нами в огромном углублении простиралось болото, покрытое зеленой ряской. Как видно, дождевая вода, во время зимних бурь заливающая пещеру, собиралась в самом низком месте и за лето не успевала полностью высохнуть. Воняло в пещере нестерпимо.

– Нужно очиститься, – сказал отец. – Иначе стражи пустыни не пропустят нас в Хирбе-Кумран.

– Очиститься? – крик отвращения сам собой вырвался из моей груди. – Но в этом болоте можно только перепачкаться!

– Есть грязь материальная, – ответил отец, снимая заплечный мешок, – а есть духовная нечистота. От физической грязи это болото не очистит, тут ты прав. Но чтобы смыть с себя духовные нечистоты, нужна вода, определенное количество воды. Что поделать, если в этой местности не существует никакого другого водоема?! Да и этот – тайна, тщательно охраняемая ессеями.

Он начал снимать с себя одежду. Мать отвернулась.

– Шуа, я окунусь первым, ты за мной, потом мама, – отец остался в набедренной повязке и начал осторожно входить в воду. Зайдя по колено, он стал разматывать повязку, и я отвернулся, последовав примеру матери. Повязка взлетела в воздух и упала на пол, затем послышался всплеск. Один, другой, третий. Отец окунулся семь раз и выбрался на берег. Краем глаза я видел его набедренную повязку, лежащую на полу. Когда она исчезла, подхваченная рукой отца, я повернулся.

Отец стоял передо мной, весь покрытый зеленой ряской, и стирал ее ладонями с тела. В сплошной поверхности болота образовалась большая промоина. Вода в ней была черной.

– Раздевайся.

Я начал снимать одежду. Черное пятно посреди зеленой, дрожащей поверхности пугало. Мне почему-то стали мерещиться кольца мощного тела, скрывающегося под ряской, упругая напряженность плоской головы, с горящими точками глаз, готовая к укусу пасть с острыми треугольными зубами.

– Чего ты ждешь? – голос отца вывел меня из оцепенения. Сбросив тунику и положив на нее набедренную повязку, я осторожно прикоснулся ступней к воде. Она была прохладной, и эта прохлада манила мое раскаленное жаром тело.

Я быстро зашел по колено. Дно оказалось плоским и ровным, таким же, как и пол пещеры. Мои движения пробудили новую волну вони. Затаив дыхание, я быстро сделал еще несколько шагов, и когда вода дошла до пояса, резко присел на корточки.

Прохлада накрыла меня с головой, и в наступившей тишине я четко услышал угрожающее шипение, словно гигантская змея, раскрыв пасть, готовилась к прыжку.

Выскочив из воды, я рванулся к берегу, но отец остановил меня.

– Семь раз! Окунись семь раз.

– Но почему семь! Разве одного недостаточно?

От одной мысли вновь очутиться под водой у меня захолонуло под ложечкой.

– Много тайн скрывается в этом числе. Потом объясню. Окунайся.

Я вернулся назад и с ужасом посмотрел на воду. По ее поверхности, пересекая черную прореху в ряске, быстро промчался жук плавунец.

– Окунайся!

Я набрал полную грудь воздуха, зажмурился и с ужасом присел на корточки. Шипения не было. Выпрямившись, я с облегчением выдохнул воздух, снова глубоко вдохнул и опять присел. Тихо. Наверное, мне показалось. Четыре, пять, шесть.

На седьмой раз я окунулся уверенно и спокойно, как вдруг жуткое шипение поглотило все вокруг. Змея была рядом, ее голова почти прикасалась к моей, а узкий исчезающий язык щекотал ухо. Я ощутил его ледяную шершавость, его склизкое, заполняющее прикосновение и с воплем выскочил из воды. Спустя мгновение я уже стоял на берегу.

– Что случилось? – с удивлением спросил отец. – Чего ты так испугался?

– Там змея, – задыхаясь, прошептал я, указывая на воду. – Огромная змея. Она лизнула меня в ухо. Вот сюда, – и я прикоснулся пальцем к правому уху.

– Змея? – отец внимательно посмотрел на меня. – Ну-ка, расскажи подробнее.

– Он слышал Большого Змея! – вскричала мать, как только я закончил рассказ. – Йосеф, наш сын слышал Змея!

– Никому не рассказывай об этом, – сурово произнес отец. – Никому и никогда. Иначе тебя сразу вышвырнут не только из Хирбе-Кумран, но также из общины.

– Почему, папа? Что я такого сделал, что нарушил?

– Ты ничего не сделал. Но Большой Змей, средоточие магической силы, сам выбирает, к кому обращаться. И те, с кем он разговаривает, не могут оставаться чистыми. Слишком велик соблазн.

– Какой еще соблазн, – спросил я, потирая ухо. – Это было так мерзко и противно.

– Пока он только сорвал с тебя печать, приготовил к разговору. Когда Змей заговорит, устоять перед его предложениями будет совсем не просто.