Дмитрий Лекух - Враг демократии

Меня вообще тот период развития культуры всегда мучительно интересовал, а Эренбург в нем – фигура более чем знаковая.

Большевик-подпольщик, ленинец одного из первых, еще дореволюционных призывов, вынужденный эмигрировать в Париж, где послал далеко и надолго и большевиков, и самого Ильича, и умудрился стать одним из самых интересных богемных парижских поэтов и вообще персонажей.

Все-таки быть одновременно личным другом, скажем, Модильяни и Пикассо, и оставаться одним из любимых авторов Ульянова-Ленина – это, я почему-то так думаю, – довольно непростое занятие, ага.

Я бы даже сказал: заковыристое.

А потом – твердокаменнейший сталинист, прекрасно знавший о тяжкой, еще дореволюционной, нелюбви к собственной персоне со стороны Кобы, делом сумевший доказать Вождю свою не то что полезность, а в некоторых вопросах – даже и незаменимость, и добившийся тем самым определенной, даже Берией признаваемой, независимости.

В тех рамках, в которых она была нужна ему самому, Илье Эренбургу.

Свое место и свою личную свободу блестящий автор «Хулио Хуренито» (это у нас данный роман мало кто читал, в Европе, к примеру, он почитается классикой модернизма, его влияние признавали и Сартр и Пруст) привык определять и, где надо, – ограничивать сам.

Даже Вождю не позволял, чего уж обо всех прочих говорить.

Это, к примеру, во многом благодаря его «Людям. Годам. Жизни» я смог трезвыми глазами взглянуть на тогдашних священных интеллигентских коров, Пастернака и Солженицына, и увидеть в их прозаических текстах очевидное: плохую литературу.

При этом огромную общественную значимость и «Живаго», и «Одного дня из жизни…» Эренбург не только не отрицал, но – всячески подчеркивал.

Просто данные тексты не проходили по линии литературы, о чем Эренбург честно и говорил.

Такой был человек, сторонник абсолютной личной свободы.

И вдруг – сталинизм.

Откуда?!

…Короче, долго ковырялся, пока не нашел в «Дне втором», был у него такой роман в начале тридцатых.

В нем вообще масса забавных наблюдений, в том числе наблюдение собственной ненависти к хоровому пению (нынешний вариант – к караоке) как к исконно присущему отказу советского человека или петь, или слушать соло…

Ну, да ладно.

Там главный герой говорит о двух свободах: свободе западной и свободе советской.

Так вот, свобода советская – это сознательное личное закабаление в обмен на право свободно творить историю человечества, право быть причастным к этой свободе творения.

Это – другая свобода, признает главный герой.

Свобода мировых рекордов в авиации.

Если ты хочешь добиться этого свободного достижения рекорда, насладиться этой свободой дальнего перелета, ты должен себя внутренне очень жестко дисциплинировать, ограничить и закабалить, иначе ничего не добьешься.

И эта внутренняя несвобода станет платой за свободу более высокого порядка, такие дела.

Короче, – сложно все это.

Но, врать не буду, лично для меня – безумно интересно.

И это еще одна причина моего внутреннего отвращения к преподносимому современной западной цивилизацией за идеал обществу идеального потребления.

Хорошо еще, что они нам врут, и этот путь – далеко не единственный.

Дао знает много путей, и все они – Путь.

Даже такое дао, как у когда-то безбашенного революционного поэта Ильи Лохматого…

Все начиналось, как в Кондопоге: с чистой бытовухи.

Ну приехал автобус с болельщиками московского «Спартака» в Кабардино-Балкарию, на матч со «Спартаком» местным – из Нальчика.

Ну, зная «гостеприимство» хозяев (а оно в России хорошо, увы, известно – достаточно вспомнить, как в прошлом году из этого самого Нальчика не только болельщики, но и игроки другого столичного клуба – ЦСКА – еле ноги унесли: их автобус «гостеприимные кавказские мужчины» тупо закидали камнями), решили эти самые болельщики остановиться не в самом городе, а в курортном Приэльбрусье.

Ну выпили, разумеется, – а кто из вас видел сильно трезвого болельщика на выезде?

Дальше, понятное дело, была драка с местными – тоже, в общем-то, ничего нового.

В которой «гости» на свою беду победили.

Ну, еще бы.

Где уж там местным «мачо» противостоять в честной драке с поднаторевшими в таких столкновениях приезжими, почти что профессиональными уличными бойцами.

Но – все без, что называется, жертв и разрушений.

А вот дальше началось – самое интересное.