Дмитрий Лекух - Башни и сады Вавилона

Там тоже официально курить нельзя было.

Причем строго-настрого…

…Тем временем в палату возвращается подновившая слегка макияж любимая женщина.

Вздыхает, присаживается на краешек оставшегося свободным стула и тоже лезет в сумочку за сигаретами.

Разврат.

Если сейчас еще Викентий и коньяка притащит, то вообще.

Всю жизнь бы так болел.

Телефон есть, компьютер есть, Интернет тоже в наличии.

Книги Аська наверняка привезла.

И сама тоже тут, и даже уже не ругается.

Болей себе и болей.

Я вообще, кстати, за любой разврат, кроме голодания…

– Ну что, – прикуривает свой любимый легкий «Mild Seven» Аська, – съездили в Таиланд, я так понимаю? Солдат первой линии российского предпринимательства, блин. Жалко, я только настроилась…

Я виновато развожу руками.

Тут уж не возразишь.

Мой косяк.

– Ну если настроились, – неожиданно басит из своего угла по-прежнему невозмутимый Викентий, – то зачем отказываться-то?! Ему сейчас, наоборот, хорошо бы обстановку сменить. А климат там – мягкий, вполне для его анамнеза не противопоказанный. Так что, – летите, голуби, летите. Отдыхайте. Вот сразу как выпишу его, дня через два-три, так сразу и летите. Только со следователем пусть договорится, а для самолета я ему кое-какие пилюльки дам, перелет перенесет легко. Они и вправду помогают, серьезно. Ни одной жалобы не было. Да и на себе испытывать доводилось, у меня же тоже контузия. Просто золото, а не пилюльки. Дорогие, разумеется, нереально, но вы, думаю, потянете вполне. Не дороже денег. Вот разве только что с алкоголем эти пилюльки не совсем совместимы, но тут, я думаю, уж как-нибудь денек-другой перетерпит, никуда не денется…

Я откидываюсь на подушки и снова начинаю рассматривать трещины на потолке.

Неужели все же получится?!

Неужели все это все-таки будет, причем уже совсем скоро?!

И солнце, и тяжелое, ласковое море, и ослепительно белый песок пляжа?!

И уютная добрая тень под пальмами, там, где стоят шезлонги?!

И – никакого дождя…

– Доктор, – вздыхает Аська, – спасибо вам большое, честно. Просто как гора с плеч. Нам, правда, нужно лететь. Очень. И отдохнуть немного, и в себе разобраться. Причем обоим. А то, мне кажется, мы уже оба по краю ходим. И по бизнесу люди там тоже уже ждут не дождутся. Причем не просто люди, а друзья университетские. Вы только скажите, а таких пилюль, чтобы эта сволочь вообще про спиртное навсегда забыла, у вас в арсенале не имеется?

– Таких, – разводит руками интеллигентно-смущенный Викентий, – увы, сударыня, не имеется. То есть вообще. В природе. Фармацевтами-то, вы же понимаете, тоже чаще всего нормальные мужики работают. Вы, кстати, о таких пилюлях у меня далеко не первая спрашиваете.

– Вот как? – удивляется Аська. – А кто же был первой? Или первым?

Викентий вздыхает.

– Ну, – басит, – кто был первой, сейчас уж и не упомню. Но чаще всего у меня этими пилюлями интересуется моя собственная жена.

Аська усмехается и аккуратно тушит окурок в блюдце.

– Да, тогда у вас этот рецепт точно бесполезно просить.

– Бесполезно, – соглашается своим шаляпинским басом Викентий и не спеша подымается. – Ну вы тут пообщайтесь еще недолго без меня, голуби. А я пойду, вечерний обход закончу. Да что там закончу? Одна палата осталась, двухместная, от силы минут пятнадцать. А вот потом я вас, сударыня, выгоню, вы уж не обессудьте. Больному пока что покой необходим. И самое главное, – никаких сильных эмоций. Ни положительных, ни тем более отрицательных.

– Да я понимаю, – наклоняет голову Аська, – у меня просто сегодня весь день сумасшедший был, раньше не могла вырваться. Эфиры, совещание. Да еще и мобильный трещит постоянно, все звонят, Егором интересуются. Сосредоточиться вообще ни на чем не получается, а работу не сделать нельзя. Совсем нельзя, это же телевидение, новостная программа, понимаете?! Она же каждый день в эфир выходить должна, и по фиг на «обстоятельства». Вот и задержалась допоздна, не успела в приемные часы примчаться. Так что спасибо вам, доктор, что вообще пустили…

Аська разводит руками, подходит к окну, обхватывает узкими сильными ладонями покатые плечи и вздыхает.

Потом – снова закуривает.

Беда…

Скоро она, наверное, больше меня курить будет.

Во, довел бабу…

– Да при чем здесь приемные часы? – морщится Викентий. – Что я, не понимаю, что ли? Если б с ним, действительно, что серьезное было, даже не сомневаюсь, вы бы про любое телевидение забыли. А сейчас-то зачем оправдываться?! Думаете о нем, значит, ему уже хорошо. Мы, видите ли, сударыня, вообще так устроены. Ну мужики, в смысле. Нам просто хочется, чтобы нас любили и о нас думали. А уж все остальное – это такая ерунда, вы даже представить себе не можете…