Дмитрий Лекух - Игра слов

До некоторого времени я искренне полагал себя умным, к счастью, меня довольно быстро от этой заразы излечили.

Но – позже.

Много позже.

А в те времена я просто тупо уходил из дому к соседнему телефону-автомату и часами разговаривал с нею по телефону.

Обо всем.

Потом возвращался домой, запирался на кухне и всю ночь напролет писал дурные стихи: ситуация, как вы понимаете, для того возраста тоже вполне стандартная.

Потом она поступила в университет, а я, естественно, провалился.

Чего и следовало ожидать.

Не потому, что я был хуже подготовлен, вовсе нет, подготовлен-то я как раз был – намного лучше нее.

Просто мои родители были стандартными советскими кандидатами наук, «геологами-работягами», а Ленкин папа служил важной шишкой в конторе, которую полушепотом называли «комитетом глубинного бурения».

Ну и чему же тут удивляться?

А что, кто-то считал, что в СССР отсутствовало социальное неравенство?!

Трижды ха!

Хотя я-то как раз был в те времена – еще довольно наивен, и искренне не понимал, почему меня, прямого потомка древнего дворянского рода по маме и известного красного командира – по отцу, держат там за безродную дворняжку.

На самом деле – вполне стандартное явление.

Правда, меня, может и из-за этого, до сих пор искренне выбешивает ублюдочное и хамское высокомерие нуворишей, – прямых, как правило, потомков той самой старой советской номенклатуры, – чему многие из них после моих вспышек искренне удивляются: ну ты-то чего бесишься, парень?!

Ты ведь, – типа, – тоже наш.

Буржуинский.

Все при тебе: и немаленький собственный бизнес, и образование…

Ваш?!

Трижды ха!

Я, ребят, – не ваш.

Я, извините, – свой собственный…

…Ну да бог с ними со всеми.

Нам же с вами куда более интересно, что Ленка, будучи умненькой девочкой, собственно говоря, никогда и не рассматривала меня как «подходящую партию». Единственный наш с ней «секс», если его можно назвать таковым, – скорее это все-таки был банальный, правда, далековато зашедший, петтинг, – состоялся на станции метро «Воробьевы горы».

Точнее, – не на самой станции, разумеется.

А на том мосту через Москву-реку, где эта самая станция располагается.

Да и случился он много позднее, на втором, по-моему, курсе, когда я уже стал «подающим надежды молодым московским поэтом», и подобное приключение перестало выглядеть совсем уж вопиющим мезальянсом.

Так, случайная забава молодой взбалмошной леди…

Нормально.

Было – и прошло.

Делов-то.

Я б, наверное, вообще обо всем этом сейчас и не вспоминал, если б много позже, вернувшись из армии, с войны, не набрал как-то с холодным любопытством кое-что понявшего в жизни молодого русского мужика так и не забытый, как выяснилось, ее довольно простой телефонный номер.

И не убедился в том, что на том конце провода меня считают отнюдь не романтическим героем, а самым банальным неудачником, стандартным пушечным мясом, каковым всегда любые «элиты» и считали обязанных драться и умирать за их благосостояние молодых солдат.

В принципе, иного и не ожидал.

Вот только насчет моего предполагаемого будущего лузерства на том конце провода – немного погорячились.

Ага.

А так – плюнуть да и растереть…

Ее, естественно, звали Женькой.

«Джейн» – придумал я, все остальные – подхватили.

Поскольку имечко ей это подходило как волоокой деревенской корове высокое драгунское седло с галунами и, прости господи, позолотою, то прижилось оно в нашей дурной кампании, само собой, – моментально.

Добрые у нас ребята в пабе, ничего не скажешь…

А познакомился я с ней у себя на службе, она к нам заказ пришла делать на рекламную кампанию.

Ну, скажем так, не совсем к нам.

К своему приятелю.

А этот самый ее приятель на ее и на мою беду работал как раз у меня в конторе.

Маркетологом.

Вот он тогда мне и позвонил по внутренней связи.

– Привет, – говорит, – шеф. У меня тут девушка знакомая сидит, ей реклама нужна. Полный цикл. А я, сам знаешь, «подобен флюсу». Как любой узкий специалист. Может, примешь?

– А заходите, – отвечаю. – Клиентам, особенно если они хорошенькие девушки, – всегда рады…

Пауза.

– А откуда, – интересуется, – ты знаешь, что она хорошенькая? Ты же ее еще в глаза не видел?

Я – аж сглотнул.

– Леш, – вздыхаю, – ты сколько у меня работаешь? Лет семь, наверное?

– Да побольше уже, – отвечает. – Я к вам еще перед кризисом пришел. В девяносто седьмом…