Дмитрий Лекух - Я русский

– Пойдем! Тут недалеко моя самая любимая кофейня. Можешь угостить меня блинчиками с клубничным мороженым. Сумасшедшие пражанки очень любят блинчики с мороженым и горячий ирландский кофе, ты слышал об этом, Русский?

– Нет, – смеюсь в ответ, – не слышал. Но теперь запомню.

После кафе мы немного погуляли по Праге, и я поймал такси, чтобы отвезти ее домой.

Но отвез не домой, а к себе в гостиницу.

Так получилось.

Просто нам совершенно не хотелось расставаться, это казалось нелепым и противоестественным.

Она даже просилась пойти вместе со мной на завтрашнюю игру, но я воспротивился.

Ведь наши отношения со «Спартой» всегда отличались некоторым… гкхм… своеобразием.

Не в первый раз в еврокубках встречаемся.

В третий.

И ни разу не обходилось без эксцессов.

И на самом стадионе, и за его пределами.

До поножовщины доходило.

Так что в лучшем случае можно было ожидать радостных кличей московского «мяса» про «чешскую курву» и «Наши танки будут в Праге!».

Это Злате вряд ли понравилось бы.

А еще некоторые из чешских бойцов обожали всяческие колюще-режущие предметы.

– Извини, дорогая, лучше навести родителей. А то они, наверное, беспокоятся.

…Впрочем, я и сам тогда до гостевого сектора с трудом добрался.

А бойцов вообще заставил по телевизору трансляцию смотреть, хоть они и рвались на террасу.

А вот поляки пошли.

И, как выяснилось, правильно сделали.

Если бы мы знали, что там будет на самом деле, я бы своих парней не стал от посещения стадиона отговаривать.

Да они бы меня и не послушались.

Даже под угрозой пожизненного лишения шенгенской визы.

Потому как если полиция тупо убивает мирных фанатов твоей команды, ты обязан сделать все, чтобы этого не было.

Чем бы это тебе ни грозило.

А на секторе в тот вечер был настоящий ад.

Но это выяснилось позже…

…А утром мне позвонил из Москвы бывший топбой нашей фирмы, Гарри, и предупредил, чтобы я не пускал никого на это гребаное пражское эстадио.

Чтоб ему сгореть.

Блин.

У старших свои источники информации.

Надежные.

Ни разу не подводили.

Вот и сейчас…

…От его телефонного звонка я и проснулся.

Осторожно освободил плечо от Златиной головы со светлыми, немного спутанными волосами, взял трубку:

– Здорово, Мажор. Прага на проводе.

– Это хорошо, что на проводе. И не с бодунища, судя по голосу. Я боялся, что вы там победу над англичанами отметите. Есть чем гордиться.

– Ну, – смеюсь, – повеселились немного. Что с утра, что по вечеру. Но лично я в порядке.

– Это хорошо, – усмехается в ответ, – что в порядке. У меня, братан, для тебя не очень хорошие новости.

– Что случилось? – дергаюсь. – Кого-то из парней повязали?!

– Пока нет. Но если сегодня попретесь на стадион, повяжут обязательно.

– Не понял. – Тянусь за сигаретами и невольно бужу Злату.

Она фыркает, трется носом об мою щеку, щекочет мне грудь легкими, пахнущими детством и спелыми персиками волосами, закутывается в простыню и убегает в ванную.

Мне хочется немедленно повесить трубку и мчаться следом за ней.

Но я сдерживаюсь.

Слишком разговор серьезный намечается.

Мажор вздыхает:

– Одна сорока новость на хвосте принесла. Наш с тобой любимый клуб написал письмо принимающей стороне. О том, что в славную столицу либерального чешского государства вместе с нормальными болельщиками прибыли отмороженные спартаковские футбольные хулиганы. С целью организовать массовые беспорядки. Чуешь, чем пахнет?

Я бледнею.

– Они что, совсем охренели?! – задыхаюсь. – Для местных копов это практически индульгенция!

– А для ублюдков, работающих в нашем клубе, – холодно цедит Гарри, – возможность избежать штрафов. И не получить за эти штрафы люлей от горячо любимого начальства. А на таких, как мы, этим уродам – просто наплевать, андерстенд?! Пусть там тебя с парнями посадят или дубенаторами отоварят, потому что ты для них якобы представляешь потенциальную опасность, что за дела? Можно подумать, я что-то новое тебе говорю про отечественную, блин, бюрократию.

– Ты лучше, что нам сейчас делать, скажи, раз такой умный.

Гарри опять хмыкает.

– Предупреждать парней, – говорит. – И искать в Праге бар с широкоформатным экраном.

И – отключается.

Вот и поговорили.

Вздохнул, обернул задницу простыней, погасил окурок, поплелся в ванную.

Злата там после душа насухо вытиралась.

Посвежевшая и похорошевшая.