Наталья Нестерова - Воспитание мальчиков

— Мною.

— Все равно не понимаю. Как это ты запрещаешь давать сдачи?

— Словами. Рассказываю, что есть люди и животные…

И далее по тексту, вплоть до того, что станешь, сыночка, настоящим человеком, если никогда не будешь давать сдачи агрессору.

Женя смотрел на меня с ужасом. Будто мы вчера познакомились, я произвела прекрасное впечатление, а сегодня оказалась дура дурой. Между тем мы женаты более пяти лет.

— Что ты молчишь? — спрашиваю. — И смотришь странно. Толстой Лев Николаевич — твой любимый писатель. Непротивление злу насилием…

— Какой Толстой? — перебивает Женя, к которому вернулся дар речи. — Какое, к лешему, непротивление? Ты с ума сошла? Ты зачем мальчишку уродуешь? У меня за спиной!

— Почаще бывал бы дома, — парирую, — знал бы про наши разговоры.

— Мне и в голову не могло прийти, — кипятился муж, — что ты такая… такая… неумная. Пойми, мальчишки — как стая волчат, и законы у них щенячьи. Не дерется, сдачи не дает — значит, трус, слабак и затравить его милое дело. Прекраснодушие годится для уроков литературы, но не для пацанов. Неужели ты хочешь, чтобы наш сын вырос затюканным рохлей, над которым все будут смеяться, которого будут презирать и унижать? Чтобы он не мог, боялся защитить мать, брата, жену, наконец? С сегодняшнего дня толстовство в нашей семье отменяется!

Потом у мужа был разговор с Никитой. О том, что защищаться, то есть давать сдачи, надо обязательно. Нельзя обижать слабых, младших, вообще лучше не бить первым, но всегда быть готовым к отпору, напрягать мышцы рук. Не нужно бояться боли — она не сильнее, чем когда падаешь и ударяешь коленку или руку. На разумное недоумение Никиты, а почему мама раньше говорила все наоборот, папа ответил в том смысле, что мама — женщина, сам понимаешь.

Так зарождается гендерный шовинизм.

У меня сжалось сердце, когда Женя передал итоговый вопрос, уточнение Никиты:

— Теперь если Сашка опять будет меня бить санками по голове, я тоже могу ему врезать?

Мое приложение толстовской теории непротивления к маленькому сыну никакой роковой роли не сыграло, травмы детской психике не нанесло. Никитка и установку «не бей первым» быстро отбросил. Через несколько месяцев я наблюдала, как соседский мальчик обозвал Никиту вонючкой, и мой сын бросился на него с кулаками. Идеи непротивления злу насилием сын быстро забыл.

Откровенно говоря, мне вообще кажутся сомнительными роковые последствия детских психологических травм. При всей болезненной остроте с годами они рассасываются. На детях заживает быстрее, чем на взрослых. Что бы там ни насочинял великий Фрейд.

Никите лет двадцать шесть, он расстался с очередной славной девушкой.

— Чем Юля тебя не устроила? — гневно спрашиваю. — Тем же, чем Таня, Маня и далее по списку?

— Не знаю, мамочка. Вначале я загораюсь, а потом остываю, становится жутко скучно.

Воспитание мальчиков

— Мне горько сознавать, что мой сын не способен к развитию отношений, что он попрыгунчик. Это своего рода нравственная инвалидность. Загорается он! Как спичка, но не как костер. Вот погоди! Даст бог, доживу, увижу, как у тебя от страсти коленки будут дрожать и подгибаться.

— А, может, никогда и не подогнутся.

— Тогда ты точно душевно ущербный.

Забегая вперед, скажу, что, когда Никита встретил свою будущую жену Анечку, задрожали у него коленки, ой как задрожали, ходуном заходили.

Тогда же сын вызвал мой гнев сравнениями: вот ты, мама, так и сяк на то и се — правильно реагируешь, а девушки на то и се — совершенно иначе, глупо и скучно.

— Ты мне готовишь веселую старость? — набросилась я на сына. — Чтобы невестка за подобные сравнения меня возненавидела? Одинаковых людей не бывает, как раз повторения скучны и неинтересны. Только эдипова комплекса нам не хватало. Ты Фрейда читал, знаешь, что такое эдипов комплекс?

— Читал, знаю, — пожал плечами Никита. — Но, мамочка, мне никогда не хотелось убить папу.

Вот и мне кажется, что Фрейд перемудрил с детской сексуальностью и ее последствиями во взрослой жизни.

Конфликты с сыновьями у нас случались на всех этапах взросления и до сих пор случаются. Как без конфликтов живым людям? Но по большому счету было бы грехом мне на мальчиков жаловаться. Их любовь — моя жизненная база. Однако мои невестки совершенно на меня не похожи — ни внешне, ни характерами. Я высокая крепкая блондинка. Галя и Аня — миниатюрные брюнетки. Я как мудрая черепаха большей частью спокойна и неэмоциональна (читая эту книгу, в подобное трудно поверить, но ведь здесь описываются острые моменты). Галя и Аня живо реагируют на ситуации, слова, замечания, поступки других людей, которые мне кажутся не стоящими нервов. И дело здесь не только в разнице возрастов. Мне и в юности говорили (это было несколько обидно), что у меня мужской ум — логичный, рациональный, взвешенный. А у моих невесток ум женский — быстрый, искрометный, вспыльчивый.