Милорад Павич - Мушка

Филипп Рубор не мог поверить своим глазам.

— Думаю, не надо спрашивать, захочешь ли ты взглянуть на такое чудо, как ваша с Феретой галерея, включенная в программу «Ночи музеев», — сказал Нил Олсен, и оба улыбнулись.

Рубор подсчитал, что его самолет приземлится раньше, чем начнется «Ночь музеев», и у него в запасе будет еще пара часов. Так оно и вышло. Он не собирался заходить к Ферете, да, впрочем, и не смог бы попасть к ней при всем желании, поскольку адреса у него не было, она написала ему всего один раз, из Турции. Поэтому он зашел в какой-то полупустой кафетерий, заказал мокко с молоком и маффин, а затем по телефону забронировал номер в отеле. Взял газеты и, отгородившись ими от мира, решил убить оставшееся время.

Но у него ничего не вышло. В первой же газете (самой подходящей, чтобы спрятаться за ней) он увидел качественную цветную фотографию одной из своих работ. Сомнений быть не могло. Эту вещь он написал в 1998 году. И это оказался не единственный сюрприз. Далее последовал еще больший. Рядом с фотографией размещалась статья какого-то неизвестного ему критика. Или, лучше сказать, известного неизвестного. Под текстом стояла подпись: Александр Муха. Муха писал о нем, Филиппе Руборе. И о Ферете. Заголовок был довольно претенциозный, типично журналистский:

К открытию галереи, торгующей работами

художника Филиппа Рубора

и скульптора Фереты Су

Взволнованный, он принялся читать о своих картинах, и чем больше читал, тем быстрее таял его страх, уступая место чему-то другому, чего он, как художник, давно уже не испытывал. Ему показалось, что он снова молод. По крайней мере настолько же, насколько он был молод тогда, когда работал над этими полотнами. Короче говоря, неизвестный автор писал следующее:

Подобно тому как святой Георгий убил дракона, чтобы спасти юную деву, художник убивает картину, чтобы спасти то девственное, что есть в его работе. Поясню свою мысль.

В соответствии с некоторыми эзотерическими взглядами, святой Георгий, а кое-где и архангел Михаил, пронзающий копьем дракона, может трактоваться как символ акупунктирования земных сил через систему монолитов-«уколов», похожих на те, что стоят в Стонхендже, в Англии. Таким образом, икона святого Георгия может быть понята как своего рода акупунктура, произведенная над нервными узлами Земли. Художник переносит эти узлы на свое полотно, как на карту, причем его орудие, кисть, тем более успешно справляется с задачей, чем более точно попадает в невралгические узлы. Художник, о котором здесь идет речь, воспринимает свой инструмент как копье святого Георгия, как иглу акупунктуры. Кого он пытается излечить? И способен ли излечиться смотрящий на акупунктуру? Если существует сходство между сплетением нервных волокон Земли и нервными окончаниями в нашем организме, можно ли предположить, что то, что мы говорим о Земле и ее силах, верно и для человека, а игла, то есть дольмен (в нашем случае — художественный инструмент в руке мастера), это проводник, который посылает потоки земной энергии в обоих направлениях? Собирает их и эманирует? Получается, что художник похож на тех редких людей, умеющих отыскивать воду с помощью особой рогатки даже по фотографиям каких-нибудь предгорий, от которых их отделяют сотни километров. А значит, художник действительно может переносить энергию Земли на зрителя и делать результаты своего открытия важными для этого человека, который взятое с карты знание где-нибудь на земле превратит в колодец. Так мы приходим к новому пониманию названия женевской серии художника «Святой Георгий убивает дракона»…

Филипп Рубор был ошеломлен. Уже давно на его родине не писали о нем ничего подобного. Потом он бросил взгляд на статью, посвященную Ферете и ее скульптурам. Последнее тоже стало для него полной неожиданностью. Откуда взялись скульптуры?

Рубор хотел прочитать и этот материал, но «Ночь музеев» уже началась, поэтому он сунул газету в карман и вышел из кафетерия.

Стоило ему свернуть на свою бывшую улицу, как он заметил, что перед домом, где он когда-то жил, собралось довольно много народу. Очередь поднималась по ступенькам, перед двустворчатой дверью на втором этаже стоял дежурный, который впускал посетителей в квартиру. Над дверью была прибита бронзовая табличка с надписью:

ГАЛЕРЕЯ