Николас Спаркс - Счастливчик

К тому моменту он уже возмужал. Он не только был прекрасным атлетом и преуспел почти во всех видах спорта, но и занялся боксом в двенадцать лет. К восемнадцати он трижды выигрывал «Золотую перчатку» Северной Каролины и регулярно участвовал в спаррингах с военными на базах Форт-Брэгг и Кемп-Лиджен. Долгие часы общения с ними и подтолкнули Дрейка к решению пойти в армию.

Он никогда не был хорошим студентом и протянул только год в местном колледже, прежде чем решил, что это не для него. Бет была единственной, с кем он говорил о вербовке. Она гордилась его решением служить стране, ее сердце чуть не разорвалось от любви и восхищения, когда она в первый раз увидела его в военной форме. Хотя Бет боялась, когда его отправили в Кувейт, а позже в Ирак, она никогда не переставала верить, что он вернется. Но Дрейку Грину не было суждено вернуться домой.

Она смутно помнила несколько дней после того, как узнала, что ее брат погиб, и не любила о них думать. Его смерть оставила в ее сердце пустоту, которая, она знала, никогда не заполнится. Но время ослабило боль. Лишь узнав о потере, она не верила в то, что потом будет вспоминать самые счастливые моменты, проведенные вместе с братом, хотя теперь не могла это отрицать. Даже приходя на кладбище поговорить с ним, она больше не испытывала безысходную тоску, как когда-то. Теперь ее грусть стала менее ощутима, чем злость.

Но сейчас все вновь представлялось реальным, ибо она осознала: ее, как и Нану и Бена, тоже влечет к Тибо. Пусть даже только потому, что ей ни с кем не было так легко после потери Дрейка.

И еще это: только Дрейк называл ее полным именем. Ни родители, ни Нана, ни дедушка, никто из друзей не называл ее иначе, как Бет. И Кит тоже. Честно говоря, она сомневалась, знает ли он вообще ее настоящее имя. Лишь Дрейк звал ее Элизабет, и только когда они были одни. Это была их тайна, тайна, предназначенная для них двоих, и она не могла даже представить, как ее имя прозвучит в устах другого человека.

Но почему-то у Логана это получилось очень естественно и к месту.

Осенью 2007 года, через двенадцать месяцев после увольнения из морской пехоты, Тибо договорился о встрече с Виктором в Миннесоте, где ни тот ни другой никогда не были. Для обоих выбрать более удачный момент было нельзя. Виктор женился шесть месяцев назад, а Тибо стоял подле него в качестве шафера. Это был единственный раз, когда они встретились со времен увольнения. Тибо позвонил и предложил съездить куда-нибудь, считая, что Виктору необходимо побыть некоторое время в одиночестве.

В первый день, когда они сидели в маленькой лодке на озере, именно Виктор заговорил первым.

— Тебя не мучают кошмары? — спросил он вдруг.

Тибо покачал головой:

— Нет. А тебя?

— Мучают, — признался Виктор.

В воздухе чувствовался холод, как часто бывает осенью, а легкий утренний туман поднимался прямо над водой. На небе не было ни облачка, и Тибо знал, что скоро температура повысится и природа подарит им великолепный день.

— Так же, как и раньше? — спросил Тибо.

— Хуже, — сказал Виктор. Он намотал леску, а потом вновь забросил удочку. — Я вижу мертвых людей. — Он криво улыбнулся, а в морщинках на его лице отразилась усталость. — Как в кино с Брюсом Уиллисом, знаешь? «Шестое чувство»?

Тибо кивнул.

— Что-то вроде того. — Он замолчал, теперь уже с мрачным видом. — Во сне я заново переживаю все, через что мы прошли, только с кое-какими изменениями. В большинстве снов в меня попадает пуля, я зову на помощь, но никто не приходит, и я осознаю, что всех остальных тоже подстрелили. И я чувствую, как потихоньку умираю. — Он потер глаза и продолжил: — Как бы это ни было трудно, все становится еще хуже, когда я вижу их днем. Я имею в виду тех, кто умер. К примеру, стою в магазине и вижу их, они заполоняют весь проход. Или лежат на земле, истекая кровью, пока над ними суетятся санитары. Но они никогда не издают ни звука. Единственное, что они делают, — это смотрят на меня, как будто это я виноват, что их ранили, или я виноват, что они умирают. А потом я моргаю, делаю глубокий вздох, и они исчезают. — Он замолчал. — После такого мне кажется, что я схожу с ума.

— Ты с кем-нибудь об этом говорил? — спросил Тибо.

— Ни с кем. То есть кроме жены. Но когда я рассказываю ей об этом, она пугается и начинает плакать. Так что я больше не поднимаю эту тему.

Тибо промолчал.

— Знаешь, она беременна, — признался Виктор.

Тибо улыбнулся, ухватившись за этот лучик надежды: