Николас Спаркс - Счастливчик

Он с запинками поведал ей об этих встречах, стараясь не встречаться с ней взглядом, потому что боялся увидеть в ее глазах полное неверие. Наконец он покачал головой и вздохнул:

— После этого я тебе уже все рассказал. Я чувствовал себя плохо, поэтому пустился в эту авантюру. Да, я отправился тебя искать, но не потому, что был одержим тобой. Не потому, что я любил тебя или хотел, чтобы ты полюбила меня. Я сделал это, потому что Виктор сказал, что такова моя судьба, и меня преследовал его призрак. Я не знал, чего ожидать, когда окажусь здесь. А потом где-то на полпути вся эта затея стала походить на испытание: смогу ли я найти тебя, сколько на это уйдет времени. Когда, в конце концов подошел к питомнику и увидел табличку со словами «Требуется помощь», я, наверное, подумал, что так смогу вернуть долг. Мне казалось, что будет правильно устроиться к вам на работу. Так же как, когда мы с Беном сидели в домике на дереве, мне показалось, что будет правильно отдать ему фотографию. Но не уверен, что смог бы объяснить это, даже если бы попытался.

— Ты подарил фотографию Бену, чтобы она сохранила его целым и невредимым, — повторила Элизабет.

— Как бы безумно это ни звучало? Да.

Она в тишине раздумывала над услышанным. Потом сказала:

— Почему ты не рассказал мне обо всем с самого начала?

— Мне следовало бы, — признался он. — Единственное объяснение, которое приходит мне в голову, — это что я пять лет носил с собой фотографию, желая понять, какую роль она играет в моей жизни.

— Ты считаешь, теперь это понял?

Тибо наклонился погладить Зевса, прежде чем ответить. Он посмотрел прямо на нее:

— Не уверен. Я могу сказать лишь одно: то, что произошло между нами, все, что произошло, началось, когда я вошел в питомник. Именно в этот момент ты впервые стала для меня реальной, и чем лучше я тебя узнавал, тем большую реальность мир обретал для меня. Я чувствовал себя счастливым и живым, каким не чувствовал уже очень долго. Словно ты и я предназначены друг для друга.

— Твоей судьбой?

Она подняла бровь.

— Нет… не так. Это никак не связано ни с фотографией, ни с моим путешествием, ни со словами Виктора. Просто я никогда не встречал таких, как ты, и я уверен, что никогда больше не встречу. Я люблю тебя, Элизабет… и больше того, ты мне нравишься. Я обожаю проводить с тобой время.

Она изучала его с выражением лица, которое он не мог растолковать. Когда она заговорила, ее голос зазвучал по-деловому.

— Ты ведь понимаешь, что это все равно безумная история, из-за которой ты выглядишь как одержимый пациент психбольницы.

— Знаю, — согласился Тибо. — Поверь мне, я самому себе кажусь ненормальным.

— А что, если я сказала бы тебе уехать из Хэмптона и никогда больше не беспокоить меня? — пыталась прощупать почву Элизабет.

— Я бы уехал, и ты никогда бы не получила от меня ни весточки.

Его слова повисли в воздухе, исполненные глубокого смысла. Она поерзала на диване, отвернувшись с явным недовольством, прежде чем снова обратила к нему лицо.

— И ты бы даже не позвонил? После всего, что нам пришлось пережить? — фыркнула она. — Не могу в это поверить.

Его накрыло волной облегчения, когда он понял, что она разыгрывает его. Он выдохнул, не осознав даже, что все это время сдерживал дыхание, и расплылся в улыбке:

— Если только так ты сможешь поверить, что я не псих.

— Я думаю, это совсем уж тоскливо. Парень должен по крайней мере звонить.

Она подвинулась чуть ближе к нему на диване.

— Я буду иметь это в виду.

— Ты ведь понимаешь, что не стоит рассказывать эту историю всем и каждому, если ты собираешься здесь жить.

Он скользнул еще ближе к ней, на этот раз ощутимо ближе.

— С этим я как-нибудь справлюсь.

— И если ты ждешь повышения только потому, что встречаешься с внучкой начальницы, можешь об этом забыть.

— Придется довольствоваться тем, что есть.

— Правда, не знаю как. У тебя ведь даже машины нет.

К тому моменту он оказался уже совсем рядом, она повернулась к нему, так что ее волосы скользнули по его плечу. Он наклонился и поцеловал ее в шею.

— Я что-нибудь придумаю, — прошептал он, прежде чем прижаться губами к ее губам.

Они долго целовались на диване. Когда он наконец понес ее в спальню, они занялись любовью, слившись в одно целое. Их единение было страстным, и неистовым, и всепрощающим, таким же острым и нежным, как их чувства. Потом Тибо, лежа на боку, пристально смотрел на Элизабет. Он ласкал ее щеку пальцем, и она поцеловала его.