Руслан Белов - Встретимся через 500 лет!

– Да нет, не нужно вам таблеток, – доброжелательно улыбнется профессор. – Я вам другое дело пропишу. Представляете, вчера у меня носок пропал… – нет, так он не скажет – интеллигент все же потомственный. Он скажет:

– Понимаете, у меня пиджак английской шерсти пропал, новый почти. Еще вчера я подумал бы на месье Бертрана-Каналя, портного, но сейчас ума не приложу, кому это старье понадобилось? Не могли бы вы, бригадный комиссар Мегре заняться этим делом? Я вас как лечащий врач прошу, потому что своими глазами видел, как благотворно влияют на ваше здоровье следственные действия.

Тут послышались серебряные звуки гонга, и Мегре обо всем забыл. Обо всем, кроме того, что чувствует faim de loup [23], а на обеденном столе его ожидают телячьи отбивные а ля «Эм-эм» изготовленные по методике, выуженной Рабле из кулинарной книги Куртина «Рецепты мадам Мегре».

За ужином Люка рассказал комиссару о встрече с мадам Пелльтан. С ней ему удалось переговорить по дороге из поселка в санаторий:

– Говорили мы недолго, она спешила домой, видимо, что-то недоброе чувствуя, ваше вмешательство, что ли? После нескольких слов о новом кюре, о погоде, селях, я сказал, что потрясен смертью Делу, который, вероятно, был достойным человеком и видным мужчиной. Она молчала, сжимая губы, но, когда я продолжал говорить о том же, взорвалась, закричала, что он сатана, последний негодяй, соглядатай и заслужил свою смерть, что человек, восхваляющий этого подонка, сам подонок, и достоин одного лишь презрения. В самой середине ее монолога мне показалось, что она играет роль ненавидящей женщины, довольно посредственно играет. Из этого я сделал вывод, что…

– Выводов, мой друг, пока не надо, – сказал комиссар, с удовольствием поглощая отбивные а ля «Эм-эм». – Последнее время я что-то их боюсь.

– Я ж говорил, вам, что надо было не трясти стариной, а играть в шахматы…

– Что ж поделаешь, Люка, я же Мегре, не Капабланка.

– Лучше вы были бы Капабланкой. Я бы с большим удовольствием вам проигрывал.

– Не в этой жизни, Люка, боюсь, не в этой жизни. Я слышал, после ужина собирается ваш кружок?

– Какой кружок?! Коммунистический? Его же закрыли? – испуганно заморгал Луи де Маар.

– Драматический, – Мегре показалось что один из членов большевистского подполья остался не обличенным.

– А, драматический… Да, собирается. А что, вы решили, наконец, записаться?

– Наоборот, выписаться. Хотел переговорить с Переном насчет моей досрочной выписки.

– Вряд ли у вас получится выписаться. И переговорить. Они заканчивают поздно.

– В таком случае, поговорю с ним завтра утром.

– Может, партию? Обещаю вам Испанское начало с сюрпризом?

– Потом, Люка… Потом, когда все закончится.

– На этот раз вы не сказали: «боюсь, не в этой жизни».

– Видите ли, я еще не решил, что скажу профессору завтра.

– У вас есть альтернатива!? – изумился Люка.

– Да. Я могу сказать ему, что следователь… как его…

– Лурье…

– Да. Я могу сказать ему, что следователь Лурье правильно выбрал преступника, а могу сказать, что нет, не правильно…

– Не понимаю! – поискал что-то Люка в глазах собеседника. – Вы, комиссар Мегре, раздумываете, говорить правду или нет?

– Я раздумываю, чей выбор лучше. Мой или Лурье.

– И к чему вы склоняетесь?

– С каждым часом мне все более и более кажется, что выбор Лурье лучше.

– Я вас не понимаю…

– И слава богу.

– Но так не честно, комиссар. Я ведь помогал вам, и вправе рассчитывать на вашу откровенность…

– Ну, хорошо. Не открывая имен, скажу, что в Эльсиноре сталкиваются две некие силы. И я оказался меж ними. Исходя из определившихся или все еще определяющихся обстоятельств, я буду либо… В общем, участь моя решена, я готов ее принять. Профессор, Генриетта, вы, наконец, предлагали мне поучаствовать в спектаклях, разыгрываемых в Эльсиноре, и я сыграю в навязанном мне. Сыграю, чтобы получить удовольствие и, в конце концов, сойти со сцены.

– Прошу прощения, господин Мегре, но должен заметить, что слова ваши весьма напоминают бредовые. Мне кажется, вы чувствуете, что реальность, в которой можно разобраться, ускользает от вас.

– Если бы я чувствовал, что реальность оказалась вне меня, я пошел бы к профессору и попросил назначить мне электросудорожную терапию. Но я чувствую другое. Я чувствую, что реальность, находится вне нас с вами, вне Эльсинора. Впрочем, хватит об этом. Знаете, что сейчас в первую очередь меня беспокоит?