Руслан Белов - Встретимся через 500 лет!

– А где вы взяли нож? – спросил профессор, вынув из кармана свою серебряную коробочку и проглотив очередную пилюлю.

– Как где?! В столовой реквизировал, куда серьезному человеку без пера?

– Лурье, предъявите комиссару улику, – сказал Данцигер следователю.

Следователь достал из кейса целлофановый пакет, содержавший заточенный под финку столовый нож с ручкой слоновой кости. Мегре грузно встал, взял пакет, повертел в руках, вернул следователю.

– Да, убийство совершено примерно таким ножом… Заточен прилично. Таким с бифштексом в минуту справишься, не то, что с теми, что подают в столовой.

– Вот и хорошо, – заулыбался Данцигер – у него вовсю сосало под ложечкой.

– Но, судья, позвольте задать вопрос: а как же камни? – скомкал Мегре его улыбку. – Как белые нитки, наконец?

– Ну, с нитками понятно, комиссар, – махнул рукой профессор. – Страсть месье Бертрана к шитью известна всем.

Судья посмотрел на часы и потребовал:

– Рассказывайте, Каналь, как камни оказались в чреве Мартена Делу. Да живее, живее…

– Вы, комиссар, могли бы догадаться… – тепло посмотрел серийный убийца на Мегре. – Помнете, летом 79-го вы застукали меня с Тибо-медвежатником на задах кафе? Ну, того, что на улице Соваж? Увидев вас, я пропустил удар…

– Помню, – сказал Мегре. – У тебя кишки, считай, вывалились, но ты, тем не менее, улизнул.

– Да, ушел. И знаете, месье комиссар, кто мне помог?

– Кто?

– Крошка Рейчел.

– Крошка Рейчел?! Не может быть! – молодому Мегре нравилась эта кроткая маленькая официантка, чем-то похожая на юную Грету Гарбо. И он частенько заглядывал в ее кафе пропустить стаканчик-другой. И тогда, преследуя Каналя, он и подумать не мог, что маленькая Рейчел прячет бандита в своей комнатке. В комнатке, которую Мегре решался посещать лишь в мыслях.

Профессор Перен, разглядывая комиссара, профессионально улыбался – на сеансах психотерапии Мегре рассказывал ему об этой истории и нежных чувствах, которые испытывал к девушке.

– Она самая, Рейчел – трансформировал Каналь ироническую улыбку профессора в откровенно саркастическую. – У нее я и схоронился. И у нее же живот зашил.

– Сам зашил? – Мегре нужно было время, чтобы совладать с эмоциями, пытавшимися вырваться из подсознания. – А что, Рейчел не могла?

– Она в обморок брякнулась, когда кишки мои коньяком промывала.

– Вы отклонились от темы, – посмотрел Данцигер на часы. Он истекал желчью, воображением видя, как пилот вертолета вместе с полицейскими, склонив головы, орудуют в столовой санатория ножами и вилками.

– Ну, в общем, когда ваш Лу упал, и кишки у него вывалились, у меня в мозгах что-то переключилось, и я стал портным – вечерами у меня это бывает, правда, хозяин?

– С точки зрения психоаналитики это вполне правдоподобно, – сказал профессор Перен, равнодушно рассматривая асимметричное лицо следователя Лурье, о многом ему говорившее.

– Правдоподобно?! – радушно усмехнулся Мегре. – А камни в живот – это тоже правдоподобно?!

– На мой взгляд, правдоподобно, – пожал плечами судья Данцигер, прежде чем обратиться к бывшему пациенту Бертрану: – Каналь, вы забыли о камнях. Расскажите господину Мегре, как они очутились в животе Мартена Делу.

– Я ж говорил, корзинка у него была. Туда шел пустой, а когда вернулся, три булыжника в ней отдыхали. Я еще хотел спросить, зачем они ему, под голову, что ли, ложить, или топиться собрался, но передумал. А когда он упал, и я стал кишки ему на место укладывать, чтоб покойник покойником был, он меня за горло обеими руками схватил, чтоб, значит, задушить. Но я не растерялся, не лыком шит, нащупал в корзинке булыжник и по черепушке вдарил, чтоб, значит, не дергался. Он трупом лег, а я, злой еще, камень в брюхо ему положил. Бедняге, видно, нехорошо от этого стало, и он опять за горло, псих какой-то, прям беда. Ну, я опять маху не дал, и его вторично уложил другим камнем, первый-то уже к кишкам прилип. И так три раза, как заводной, он за горло меня хватал, пока совсем не отключился. А когда отключился, я живот-то зашил, терпеть не могу рвани, ведь портной с детства, что ни говори, и причиндалы всегда со мной, окромя швейной машинки. Вот и зашил, камни, само собой, не вынув, потому как боялся – вдруг опять образумится, и опять за горло? А с камнями он вряд ли смог бы бодаться и, тем более, убежать, готовности ямы не дождавшись.

– Вы хотели его закопать? – спросил профессор. – Как? У вас ведь не было лопаты?

– Почему не было? Была. Как без нее? Ведь дожди, чай, не каждый день льют.