Курт Брахарц - Страсть Исава. Гастрософский дневник

Вчера обедал в «Валлийском погребке». Были устрицы и жаркое из дичи. О, какие там были великолепнейшие перепела! Я вернулся домой со страстным желанием самому охотиться на трепещущую, нежную дичь, самому поймать, вонзить зубы, умертвить. Все эти благоглупости, в которые призывают верить – якобы поедание пищи успокаивает и умиротворяет, – явно не для меня.

Вчера ужинал «Икорным кротом» (восхитительное создание – тело из черной икры, глаза и лапки – из лососины) и бутылкой «Моэ-Шандон». Поводом было мое утреннее возвращение из Израиля.

Все мои книги, описывающие запреты и предписания к изготовлению и употреблению пищи, полностью опровергают расхожее мнение, что в основе этих предписаний и законов лежит гигиена. Так, Якоб Сотендорп [14]пишет: «Запреты устанавливаются совсем не из-за требований гигиены и соблюдения диет (даже такой выдающийся врач, как Маймонид, [15]не уделяет им никакого внимания), а из-за стремления сделать жизнь, телесное здоровье – священными». Сотендорп полагает, что, варя козленка в молоке его матери, человек губит жизнь тем, что должно питать и давать жизнь, и такая перверсия дарованного свыше жизненного порядка богопротивна и богохульна. Подобное объяснение во всяком случае поэтично.

«Не должно тебе говорить: „Не ем я свинины, ибо нахожу ее отвратительной", а должно говорить: „Мне нравится свиная плоть, и я охотно вкушал бы ее, но Небесный Отец наш воспрещает нам вкушать ее"» (Сифра Лев. 20, 26). [16]Интересно, откуда благочестивому еврею узнать, насколько охотно он вкушал бы свиную плоть? По запаху?

Про поездку в Израиль рассказывать почти нечего – разве что фрукты там на вкус приятнее и всё гораздо дороже. Кроме фаршированной рыбы, чудесной рыбы святого Петра из Генисаретского озера, в земном обличье представшей поразительно мерзким на вкус карпом, я никаких особенностей национальной еврейской кухни не заметил. В окрестностях крошечной деревеньки Масада (не путать со знаменитой горной крепостью) есть прелестный арабский ресторанчик с видом на озеро в кратере вулкана, а с другой стороны виден снежноглавый Хермон. Там мы ели хуммус [17]с шашлыком из баранины, прослоенной кусочками козьего сыра. Вина были от вполне приемлемых («Афцат») до откровенно отвратительных (розовое «Грено») и стоили дорого.

Пища наша всегда была кошерной, а шведские столы на завтрак – обильными и вкусными.

Замечу, что ликер «Сабра» делают здесь вовсе не из плодов кактуса, а из смешанного с апельсиновой мякотью шоколада, но на вкус все равно очень хорошо.

Поскольку мне пришлось в прошлом году провести в поездах немного больше времени, чем хотелось, я подумал, что обязательно следует чем-нибудь заниматься в пути, предпринять какое-нибудь исследование, что-нибудь искать – в общем, заняться делом необременительным и приятным, приносящим явные и прямые результаты, например наблюдать чудеса ландшафта, ловить всякую мелкую тварь (в Вади-Кельт, перевернув камень, я обнаружил большую желтую не то саранчу, не то кузнечика – из тех, которые служили пищей отшельникам) или изучать местную кухню. Несмотря на это, в каждой поездке все равно рано или поздно наступает момент, когда всем своим нутром чувствуешь, почему конфуцианцы основой всякого счастья считали отсутствие необходимости путешествовать.

Какими ленивцами мы стали бы, если б могли есть камни!

О желудочном сладострастии лучше всего расспросить Роберта де Ниро: [18]входя в форму для съемок в «Бешеном быке», он за четыре месяца обжорства во французских ресторанах наел себе в общей сложности 55 фунтов.

Этот дневник желудочных удовольствий – дно моей жизни и писательской карьеры. Ничего мне больше не остается, как потворствовать своему желудку (мир, мозг и пенис я уже давным-давно описал и исчерпал). Потому-то я и взялся за эту тему.

Человеческое тело состоит исключительно из превратившихся в него продуктов питания. Забавно представить неожиданное обратное превращение: большинство людей распались бы на пару корзин картошки, стадо визжащих свиней, несколько ящиков пива, пару сотен буханок хлеба и немножко прочего хлама. Собой я бы наполнил прелестный прудик с рыбами, крабами и моллюсками. А вот того, во что превратилась бы моя тетя, хватило б на две сотни Махатм Ганди, а оставшимся после процедуры превращения продуктам всех этих Ганди можно было бы и еще накормить до отвала.