Лариса Ратич - Оставаясь жить

- Да-а-а, - протянула Наташа. – Жаль мужика.

- А мне – нет, - возразила Кира. – Сам виноват.

- Как знать, - вздохнула Наташа. – Что нам известно?..

В общем-то, да, конечно. А в частности – противно смотреть. Они посидели ещё немного, поболтали о том – о сём: сразу в палату идти не хотелось; пусть Зоя «покипит» наедине.

- Интересно, кого к нам подселят? – закинула Наташа. – Ирма завтра уходит, Люда… - она запнулась. – Люда отмучилась, счастливица.

- Найдут, кого. Свято место пусто не бывает, - грустно усмехнулась Ладейкина. – Только б не ещё одну Зою.

- Это да, - согласилась Наташа. – И так в невесёлом месте обитаем.

Их палата была рассчитана на пятерых и считалась хорошей. Больница – старая, ещё довоенной постройки; помещения – огромные. Везде стояло по десять-двенадцать коек. А им – повезло: наверное, эта комната предназначалась не для больных; просто из-за дефицита мест стала палатой.

И здесь, конечно, все были как на ладони. Зоя Александровна, сорока восьми лет, имела взрослого женатого сына и двух внуков. Они жили где-то не здесь, далеко. Про невестку Зоя рассказывала, что та – неумёха, тупица и неряха. Но, хорошенько познакомившись с Зоей Александровной, женщины засомневались, правду ли она говорит. Для неё в целом мире нет ни одного достойного человека, что уж говорить о невестке? Повезло бедной девочке, что живёт за тридевять земель. Ей, наверное, и на расстоянии яду хватает.

…Наташа – совсем молодая, чуть больше тридцати. Есть муж и две маленькие дочки-погодки. Она здесь первый раз и не верит, что у неё что-то серьёзное. Ну и хорошо, что не верит. Может, и пронесёт.

Сама-то Кира – в этом деле уже человек опытный. К Кире Ладейкиной никто не приходил, - некому. Она была единственным и поздним ребёнком, и в двадцать лет полностью осиротела, оставшись владелицей убогого родительского домишки. Была замужем, но недолго: муж хотел детей, а у Киры почему-то их не было. Вот он и ушёл, оставив Кире на память только свою фамилию.

Ладейкина ещё разок попыталась сходить замуж, но тоже – не клеилось, и они расстались. А потом был просто «любимый человек», без печати в паспорте и без обязанностей. Клялся, что любит только её и вот-вот уйдёт от жены. А как узнал, что Кира заболела, - так рванул, что и с собаками не найдёшь. Но это теперь уже не волновало.

…А Людмила – царство небесное! – была веселушка и хохотушка, неисправимая оптимистка. Перед первой операцией всё просила:

- Доктор, миленький, вы уж заштопайте меня покрасивше! Можно крестиком или художественной гладью.

Она здесь лежала трижды, и весь персонал успел её полюбить. Кроме мужа и сына-подростка, к ней толпами ходили «с работы». Видно, и там её любили за открытый нрав.

Люда никогда не жаловалась, даже в самые страшные последние дни. Попросила только тихо:

- Доктор, не переводите меня в реанимацию, ладно? Дайте здесь умереть, возле людей… Девчата, вы ж не против? – невесело засмеялась она. – Не бойтесь, я уйду тихо.

Страшно было слушать такие речи. Все понимали: хоть и пытается Людмила шутить, осталось ей несколько дней. Это – правда.

Но её и в самом деле никуда не перевели, как это всегда делали в безнадёжных случаях, и однажды под утро Людмила «отошла». Тихо, как и обещала.

А кастелянша – несмотря на то, что всякое видела и уже привыкла – убирая Людмилкину постель, тихо плакала, поспешно стирая густые слёзы.

* * *

Итак, две пустые койки. Во вторник, после обеда (Ирму выписали вчера), на одну из них поселили новенькую. Это была женщина неопределённого возраста, маленькая, сухонькая. Не поймёшь: то ли ей тридцать, то ли все шестьдесят. А оказалось, сорок пять.

- Я буду приходящая, - объяснила она и показала пальцем в окно. – Вот он, мой дом, в двух шагах.

- Хорошо вам, - завистливо вздохнула Наташа. – Считайте, что и не лежите в больнице, а так… Гуляете на процедуры.

- Ага, - согласилась женщина, которую звали, оказывается, тоже Людмила.

Услышав имя, женщины испуганно переглянулись: новенькая ведь заняла именно койку умершей.

- Может, сказать ей, чтоб на место Ирмы перешла? – шепнула Ладейкина Наташе.

- Не надо пугать, - засомневалась та. – Мало ли в жизни совпадений бывает? А от судьбы не уйдёшь.

А Зоя Александровна, как всегда, недобро ухмыльнувшись, ввела новенькую в курс дела:

- На этой кровати два дня назад умерла Людмила Черненко!

- Ну и что? – совершенно не смутилась новая Людмила.- Все мы смертны. А я, кстати, врач-патологоанатом.