Мэри Стюарт - Дерево, увитое плющом

«Очень разумно с его стороны. Лиза замыслила что-то сногсшибательное, но не говорит, что».

Лиза улыбнулась с довольно отсутствующим видом. Она мечтала убежать из столовой и начать готовить Кону ужин. Когда он работал допоздна, она кормила его на кухне, как бы поздно он ни пришел, и я знала, что эти полчаса, когда она имела его в полном своем распоряжении, были вершиной ее дня.

«Послушайте, — сказал Дональд как всегда любезно и почти без выражения. — Очень приятно, что вы меня пригласили, но я не сообразил, что это семейный праздник. Думаю, возможно, мне лучше…»

«Перестаньте ныть, — сказал дедушка. — Мы будем очень рады видеть вас. Нет ни одного семейного торжества, которому не пошло бы на пользу присутствие постороннего. Семьи обычно чертовски скучны, когда собираются вместе, особенно Винслоу. А если будете и вы, нам придется вести себя прилично».

Дональд засмеялся: «Ну, если так это формулировать…»

«Я серьезно. Если я что и захочу сказать только семье, прекрасно могу это сделать за три минуты перед тем, как лечь спать. — Сердитые выцветшие старые глаза обвели стол, задержались на пустом стуле Кона. — И так лучше. Мы слишком много разговаривали последнее время, а я не перевариваю похоронные речи — пока не лег в гроб».

Это было так несправедливо, что у меня просто дыхание перехватило, а Юлия вытаращила глаза. Дональд, к которому все это было адресовано, просто сказал: «Понимаю».

Я спасла его от дальнейших объяснений. «Значит, увидимся в среду? Это будет замечательно. А какой спектакль, Юлия?»

Юлия воодушевилась, забыла о переживаниях и весело погрузилась в объяснения. Она не понимала, или ее не волновало, что каждым словом она показывает, насколько ее сердце не лежит к Вайтскару и тихому острову парка Форрест. Дедушка наблюдал за ней со странным выражением лица. Я подумала, что это очень даже хорошо, а потом посмотрела на Лизу, чтобы понять, запоминает ли она все для Кона. Но она смотрела на часы и что-то бормотала насчет кофе в гостиной.

«Ну, — сказал дедушка несколько сухо и отодвинул стул, — наслаждайтесь собой».

«Мы обязательно так и сделаем! А до того времени, — Юлия опять перескочила на Дональда, — я позволю тебе с миром продолжить копание в грязи и немного поработаю с Коном. В любом случае, косить сено интереснее и полезнее для человечества».

«Очень может быть», — невозмутимо ответил Дональд.

И, на самом деле, Юлия провела следующие два или три дня на сенокосе, водила трактор. Я переживала. Она не находила себе места, ее раздражал отпуск в деревне, который не дал ожидаемого, и она вполне была способна применить классический романтический прием и заставить Дональда ревновать. Играть она могла на двух струнах. Билл Фенвик периодически появлялся якобы помочь, но всем было ясно, что он приходил увидеть Юлию. А второй — Кон. Билла я сразу отбросила, надеялась только, что она не сделает ему больно. Но Кон — совсем другое дело. Этого мужчину не используешь таким образом, впрочем и никаким другим, только он может быть инициатором того, что с ним происходит. Кроме того, он очень привлекателен. Девушки постарше и поумнее Юлии случайно попадают и в менее привлекательные объятия. И если Кон неожиданно решит, что три трети денег Винслоу это лучше, чем две, и серьезно обратит внимание на Юлию…

Мне не стоило беспокоиться. Полагаю, в любое другое время Кон флиртовал бы с ней чисто автоматически, инстинктивно, как петух реагирует на курицу. Но именно тогда все мысли Кона были заняты более важными вещами. Исаакс, юрист, приезжал к дедушке и пробыл с ним в офисе все утро пятницы. Старик ничего не сказал о разговоре, но намекнул, что Исаакс опять зайдет через несколько дней, а именно утром в день дедушкиного рождения. Вывод был очевидным, и на Кона это повлияло очень сильно. Напряжение в нем с каждым днем увеличивалось, он был очень тихим и нервным, почти на пределе. Мы видели его очень мало, он редко ел с нами, а проводил все время в поле, работал с энергией и сосредоточенностью, которые удивляли даже в нем. Его обычная страсть к физическому труду соединилась с нервным напряжением и нежеланием попадаться старому Винслоу на глаза. Дело близилось к завершению, похоже, оно решалось в пользу Кона, и он не хотел рисковать.

Возможно, это было очень даже мудро. Со времени визита юриста очень сильно изменился и дедушка. Старый Винслоу с каждым днем становился все более трудным и непредсказуемым в общении, внезапно раздражался и уходил в себя, чего раньше с ним не случалось. Казалось, его беспокоит затянувшаяся жара. Он очень легко уставал, мало двигался, его раздражительность увеличивалась и, при первой возможности, направлялась на Кона. Стоило ему принять окончательное решение, как в нем что-то сломалось, будто ослабела движущая его сила. Даже казалось, что он физически уменьшился. Раньше он бывал грозным, а теперь просто брюзжал, и его нападки на Кона по вопросам, которые он раньше полностью оставлял на его усмотрение, были ворчанием старика, впавшего в детство, а не грозными внушениями тирана.