Али Смит - Ирония жизни в разных историях

— Да, это так, — подтвердила я.

— И даже если бы у меня был с собой телефон, не уверена, что я одолжила бы его вам, — заметила она. — Стоит им воспользоваться всего один раз, и можно нанести серьезный вред не только себе, но и многим другим людям в этом поезде, и сотням тех, кого я никогда в жизни не встречала, кто живет возле передающей станции.

— Да, — согласилась я, — Спасибо.

Она вернулась к чтению книги. Ее лицо сияло от удовольствия. Я посмотрела на девушку напротив. Ее веки чуть дернулись, но она быстро смежила их, чтобы я не заметила, что она слушает. И все же я заметила, она поняла это и открыла глаза.

— Я бы вам одолжила свой, — сказала она, — но на счету осталось мало денег, я и сама теперь не могу с него позвонить, даже если появится такая необходимость. Извините.

— Ну, что вы! — воскликнула я. — Не беспокойтесь. Очень любезно с вашей стороны предложить помощь. В любом случае, благодарю вас.

Она кивнула и опять закрыла глаза. Я окинула взглядом тех четверых, что сидели за столиком по диагонали. Все они куда-то пристально смотрели, кто в сторону, кто вверх на потолок либо вниз на пол, или, вглядываясь в темноту, рассматривали спящих, читающих, разговаривающих по телефону пассажиров в других, стоящих на параллельных путях поездах, и тут наш поезд, неподвижный уже более сорока пяти минут, вдруг ожил, и в окнах параллельных нам поездов люди стали двигаться назад, поскольку мы поехали вперед.

Под одобрительные возгласы люди в вагоне вновь потянулись к мобильникам. «Вот хорошо», — вздохнула женщина с книгой. Девушка напротив взглянула на меня, на женщину, читающую книгу, потом отвела взгляд в сторону, нажала какие-то кнопки на своем телефоне, приложила его к уху и тихо произнесла: «Алло?»

Мы набирали скорость. Нас качнуло, и поезд покатился по рельсам, которые, как казалось, находились подозрительно низко. Мы снова замедлили ход. Люди в вагоне охнули.

— Путь закрыт, — сообщила девушка по телефону и закашляла.

— Проклятье, такое происходит каждый раз, каждый раз, когда я еду поездом, — возмущался мужчина позади меня, возможно, разговаривая по телефону, впрочем, слишком громко, словно безумный. — Никто за это не несет ответственности, — не унимался он, — Нет ответственных. Никто не предпринимает никаких действий. Никто за этим не следит. Кто виноват? Никто.

Я рассматривала потертую дешевую обивку своего сиденья. «Неужели никого уже не будет дома, пока я доберусь туда?» — подумала я. Вхожу, а тебя нет. Открываю дверь, иду внутрь, снимаю пальто и сажусь с пакетом еды за стол, а тебя нет. Пока ты готовишь тарелки и вилки для сервировки стола, я аккуратно держу картонные коробки в руках, не снимая с них пропитанные жиром крышки, чтобы ничего не пролилось на пол, ведь ты поднялся в небо, как бывает в притчах; ушел туда, где, как мы полагаем, люди исчезают бесследно в придуманном волшебном мире, и такое, мы уверены, случается только с другими людьми, но та жизнь нас и нашей жизни никак не касается. Ты ушел, и ветром сдуло крышу с нашего дома, и треснули стропила, повиснув над перевернутой мебелью. Земля под домом разверзлась и поглотила все целиком. Я вернулась домой, а дома нет; осталась только воронка в земле между домами, как на тех старых фотографиях военного времени. Значит, умер кто-то, кого я совсем не знаю. Меня это не трогает, а разве должно быть иначе? Но я вдруг испугалась и мысленно попыталась представить свои чувства в минуту откровения: то, что я имела, мне уже не принадлежит — и более того, у меня было знание, столь же острое и бесспорное, как стекло в окне рядом со мной, что ничто из этого вообще никогда мне не принадлежало.

Я смотрела на свое отражение в окне и видела земную тьму, проникающую сквозь меня, позади меня. Это — конец. Я прошла, сколько могла пройти. Но вот вибрирующий поезд остановился на маленькой станции, и раздавшийся сверху голос сообщил, что мы пробудем здесь полтора часа, а может, и дольше, все зависит от поступления информации, — тогда открылись двери, и огромная волна сердитых пассажиров со всего поезда, требуя денег, такси, объяснений, хлынула на управляющего маленькой станции, который стоял снаружи и панически моргал глазами; я тоже поднялась и выбралась из вагона. Я протиснулась сквозь толпу людей, заполнявших платформу, и направилась по стрелке указателя к выходу. И покуда не вышла наружу, туда, где выстроились в ряд свободные такси, и не увидела название этого места, я не знала, на какой станции и в каком городе нахожусь.