Павел Федоров - Агафон с большой Волги

Подхлестнутый неожиданно раздавшейся песней, смысл которой напомнил ему о чем-то душевно близком, сердечном и безвозвратно утерянном, он прибавил шаг, вновь вспоминая подробности случившегося с неодолимо стыдливым волнением. К сердцу опасливо, робко подкрадывалась жалость.

«Выбежал из комнаты и даже не попрощался. Негоже так поступать, парень. Она ведь всем сердцем», – подходя к дому и замедляя шаги, подумал Агафон.

– Вот это река Сакмара, – когда поезд прогрохотал через мост, сказал сосед-челябинец.

За окном вагона стекленела река, недавно освободившаяся от ледяного покрова. По берегам чернели фигурки рыбаков-удильщиков. Заросли вязника и осокоря стояли еще голыми. Только густорастущий краснотал выкинул уже белесые, пухлые на вербочках почки.

– Сейчас будем проезжать Медногорск. Он совсем недавно появился на карте, – продолжал словоохотливый челябинец. – Здесь много различного металла. А вот на Гае еще больше.

Агафон слышал об этой новой грандиозной стройке и даже мечтал в свое время поехать туда вместе с Зинаидой. Случилось так, что поездка не состоялась. За последние дни благодаря новым и свежим впечатлениям он реже думал о Волге, и только напоминание о Гае заставило вспомнить о прежнем намерении.

На станцию Валиево, где он должен был покинуть вагон, поезд прибыл в полдень. Валиево оказалось не только станцией, но и большим новым промышленным городом, о котором Агафон имел очень смутное представление. Выйдя из вагона, он подхватил увесистый чемодан и с бьющимся сердцем ступил на незнакомую ему степную землю. Ведущая к центру улица была вымощена булыжником. Как и всюду, где проезжал Агафон, гордо возвышались над недостроенными зданиями портальные краны с качающимися на тросах люльками. Дома здесь почти все были побелены или покрашены в розоватый цвет, придававший им уютный и приветливый вид. Проходя мимо одного из таких зданий, Агафон неожиданно увидел коричневого цвета вывеску: Валиевский районный Комитет КПСС.

Две девушки в высоких мохнатых шапочках, не дойдя до Агафона, свернули в открытые двери и, шмыгнув мимо милиционера, исчезли под вывеской. Агафону вдруг тоже захотелось пойти вслед за девушками.

«Вот в пику этому величественному верзиле старшине в аккуратной шинели возьму и зайду», – подумал Гошка и, демонстративно шлепая башмаками по тротуару, круто повернул к райкомовским дверям. Милиционер только покосился на чемодан и тихо направился в другую сторону.

Поднявшись по каменным ступенькам на первый этаж, Агафон свернул направо и зашагал по ковровой дорожке вдоль коридора к блестевшей впереди дощечке, которая извещала, что за этими клеенчатыми дверями находится первый секретарь райкома КПСС А. Н. Константинов. Чуть пониже – прием посетителей, но когда именно принимает товарищ Константинов, обозначено не было. Такое объявление Агафону было по душе. Как-то после техникума, работая в своей районной газете, он привык к частому общению с партийными и хозяйственными работниками, поэтому смело вошел в приемную. Еще будучи сотрудником редакции, Агафон возненавидел секретарш. Они как будто были рождены для того, чтобы всеми силами изолировать начальника от посетителей. Увидев в приемной секретаршу в мохнатой шапочке, он поздоровался с нею как можно суше, с заранее предвзятым мнением.

– Вы откуда, товарищ? – глядя на него снизу вверх, словно воробушек на колокольню, спросила мохнатая шапочка.

– Из Москвы, – как можно более солидно и твердо ответил он.

Девушка взглянула на его внушительную, в драповом пальто, в мягкой шляпе фигуру и задержала глаза на большущем чемодане с необычного вида металлическими застежками. Чемодан был кожаный, импортный, подаренный Зинаидой, когда Агафон ездил сдавать экзамены в институт. Вещь была явно заграничного происхождения и не менее авторитетная, чем ее молодой, но густобровый и сердитый в очках владелец.

– Вы не из Цекамола? – приглушенно-вежливым голоском спросила девица.

– Нет, – улыбчиво, не без иронии ответил Агафон и внушительно добавил, что ему безотлагательно хочется видеть первого секретаря райкома.

Девушка упорхнула в кабинет и тут же вернулась, незаметно прихорашиваясь перед спрятанным в приоткрытом столе зеркалом.

– Можете проходить. Антон Николаевич один. Чемодан поставьте в уголок.

– А ежели у меня там бомбы?

– Ну и что? – спокойно ответила она. – Взлетим на небо, как сказал ангел, у которого были отрезаны крылышки.