Зульфю Ливанели - История моего брата

– Да, клянусь, что прощу! Если хочешь, я встану перед тобой на колени и буду умолять, если хочешь, отдам все деньги, что у меня есть, хочешь – выполню любое твое желание.

– Значит, ты действительно не собираешься мне мстить?

– Нет, даже в мыслях не было. То, что сейчас произошло, – это срыв, ради бога, прости меня. Если хочешь, ударь меня. Хочешь – два раза, хочешь – три, сколько хочешь, столько и бей. Будем квиты.

Я взял ее за руки и ее ладонями ударил себя по щекам.

– Господи, что за бред! – сказала она. – Ты умоляешь человека, который отправил тебя за решетку и разрушил твою жизнь. И что же заставляет тебя извиняться передо мной? Любовь! Только любовь!

– Да, – тихо произнес я, – пожалуйста, пойми меня, Людмила. Когда я сидел в тюрьме, то специально поранил палец и написал на стене кровью имя Ольги. Но боль от этой раны – ничто по сравнению с сердечной болью. У меня остается лишь одно средство успокоить ее – найти Ольгу. Если я ее не найду, я сойду с ума. Пожалуйста, скажи мне, где Ольга!

– Ты когда-нибудь думал о том, почему я на тебя донесла? – спросила Людмила.

– Я очень долго думал об этом, но причину так и не смог понять. Мы были с тобой друзьями, кроме того, ты получала от меня хорошие деньги. У тебя не было причины предавать меня.

На ее лице установилось загадочное выражение, отражавшее хитрость и одновременно уверенность в себе. Губы изогнулись в улыбке, одновременно грустной и насмешливой.

– Значит, ты считаешь, мне не из-за чего было на тебя доносить?

– Не понимаю, – ответил я.

– Давай разберемся.

Теперь она окончательно успокоилась.

– Скажи пожалуйста, какое чувство в мире заставляет людей совершать подобные поступки?

Я задумался.

– Не знаю, может быть, ненависть?

– Нет, – ответила она, – у меня не было причин ненавидеть тебя. Подумай еще.

– Может, ты выполняла какое-то задание? – предположил я.

– О господи! – засмеялась она. – Я же говорю о чувстве!

Мне казалось, что передо мной извивается змея. Я понял, что Людмила обрела превосходство надо мной, и был растерян, потому что так себя вести мог только человек, перед которым бесполезно ставить препятствия, ибо им владеет непреодолимая страсть.

Я вдруг начал бояться ее, да, да, именно бояться.

– Хватит задавать мне вопросы, – сказал я. – Со мной, кажется, все ясно. Ты прекрасно знаешь, что привело меня сюда. Разве не ты являешься самым главным свидетелем моей любви к Ольге?

– Так вот, ты говоришь о любви, – заметила она.

– Именно. Я вынужден использовать слово «любовь». Однако этого слова не хватает, чтобы описать все мои чувства, оно слишком скудное.

Она загадочно улыбнулась.

– Так что, никто, кроме тебя, влюбиться не может?

Меня будто обухом по голове ударили.

Она продолжала насмешливо на меня смотреть.

– О господи! – воскликнул я. – Так значит, любовь? Людмила Белинская и любовь? Вещи просто несовместимые. Море и суша, небо и земля.

Сказать по правде, я был потрясен. Эта женщина очень долго скрывала свои чувства. К тому же ей пришлось быть свидетелем нашей с Ольгой страсти, делить с нами самые интимные моменты, говорить о нашей любви своими словами. Как же такое могло произойти? Но если она была в меня влюблена, почему тогда, не дрогнув, отправила в ад? Неужели только ради того, чтобы разрушить наше с Ольгой счастье? Неужели только из-за ревности к Ольге?

– Но раз уж, раз уж ты была влюблена, то почему тогда… – запинаясь, проговорил я… – Почему послала своего любимого человека в тюрьму?

Она рассмеялась мне в лицо.

– Я с самого начала думала, что ты дурак, но что до такой степени – не предполагала. Так ты что, решил, что я в тебя влюбилась? Это единственный вывод, который ты смог сделать? Чертов самовлюбленный эгоист!

– Но ведь ты говоришь о любви!

– Да, – кивнула она, – а я и не отрицаю. Да, я очень люблю, очень. А кто тебе сказал, что тебя?

– А тогда кого же?

Как только я спросил это, почувствовал, что меня словно ужалила гадюка. Спастись было невозможно! Змея ужалила, и яд быстро распространялся.

– Неужели!.. – я боялся словами выразить то, что мелькнуло у меня в голове.

– Конечно, – сияла Людмила.

– Что значит – конечно?

– То, о чем ты думаешь.

– О чем же я думаю?

– Ты сам все знаешь.

Я покачнулся. Мне пришлось сесть на оранжевый диван. Я расстегнул пуговицу на воротнике рубашки, с меня градом лил пот. Людмила дала мне стакан воды, я выпил.

– Что происходит? Я перестал что-либо понимать, в голове туман. Просто расскажи мне все, как есть. Что происходит?