Зульфю Ливанели - История моего брата

Уже долгое время Керберос охранял мой дом. Он не обладал тремя, пятью либо семью головами, как его мифологический тезка Цербер, но его единственная огромная голова была такой страшной и уродливой, что хватало одного его взгляда на неприятного гостя, чтобы тот сделал ноги. Пес был огромным. Так как он не помещался в будках фабричного производства, то мне пришлось пойти к плотнику и в итоге заказать настоящую собачью виллу.

Керберос, уши которого были подрезаны, чтобы в случае борьбы волки не смогли схватить его за уши, был самым огромным экземпляром кангала – турецкой пастушьей собаки – и выглядел сущим чудовищем.

Пока я провожал журналистку, пес бросал на меня взгляды, словно желая сказать: «Ну, ты опять молодец». Я знал, что девушки ему нравятся, и приходы Арзу ему тоже нравились. Сейчас было видно, что он очень доволен визитом этой девчонки. На Хатидже-ханым, конечно, он так не смотрел. Мошенник делал такую морду, будто он ее и женщиной-то не считает.

– Нечего так на меня смотреть, – сказал я ему. – Это была просто журналистка.

В ответ пес осклабился, и только я знал, что это означало всего лишь улыбку. Остальных его оскал просто пугал. Потом он наклонил голову и лег на землю. Этот пес был хитер как лис. И меня он понимал очень хорошо.

Вернувшись в дом, я вновь пошел в Комнату Ревности и какое-то время размышлял, что мне делать. Может быть, стоит выйти и отправиться на место преступления? Но там, должно быть, работали полиция и прокурор, так что в моем приходе не было никакого смысла. Они, так или иначе, когда-нибудь постучатся ко мне и позовут на допрос. Так что лучше всего оставаться дома.

Я решил, что будет лучше, если я надену не свою домашнюю одежду, а брюки с рубашкой. Так что, когда за мной придут, я буду готов. Я направился к шкафу. Из отделения, на котором красовалась надпись « Двадцать пять градусов и выше», я выбрал серые брюки, а к ним – белую хлопчатобумажную рубашку. Из отделения для обуви достал легкие мокасины и надел без носков. Мокасинам было самое меньшее двадцать лет. Ведь я, как уже говорил, жил на свою пенсию довольно стесненно, едва сводил концы с концами, а деньги вкладывал только в дешевые издания книг, как правило, из вторых рук. Я очень люблю свою старую одежду, и, когда мне приходится покупать что-то новое, чувствую себя не в своей тарелке. Особенно я не могу терпеть этикетки новых рубашек. Они натирают затылок, и мне хочется тут же сорвать рубашку с себя. А новые ботинки натирают мне ноги.

На кухне я достал из холодильника кусок мяса, зелень на салат и принялся готовить обед. Я стараюсь есть пищу простую, но питательную. Обычно в моем доме не бывает углеводов вроде хлеба и макарон (единственное исключение – миндальное курабье, которое я ем каждый день на завтрак). Поэтому я не толстею. Признаться, мне удается сохранить один и тот же вес благодаря тому, что мне повезло: я худой и высокий и минимум три раза в неделю стараюсь совершать длительные прогулки пешком по берегу моря. Этого вполне хватает, но, если говорить начистоту, с поддержанием нужного веса становилось все сложнее. Мне требовалось есть все меньше, а ходить все больше, но я был готов платить эту цену. К тому же прогулки нужны не только мне, но и Керберосу, и мне приходилось подолгу бродить в его компании.

Я не стремился никому понравиться и вовсе не заботился об этом, но быть худым – это хорошо и полезно для здоровья. Я верил, что так смогу прожить дольше. Я готовил себя к тому, чтобы прожить здоровой жизнью до ста лет. Для этого я каждый день составлял для себя программу питания и читал на эту тему научные статьи в интернете. Ведь главная обязанность человека в жизни – следить за собой и прожить как можно дольше. Разве не так?

С этой мыслью я тут же отправился к столу, чтобы записать ее в тетрадь. На этот раз я не стал перечитывать свои слова, как делал обычно. Лучше посмотрим через несколько дней, какими мне покажутся ныне столь блестящие мысли. Отложив блокнот на журнальный столик, я потянулся к лежавшей раскрытой книге. Последующие несколько часов прошли за ее чтением. Вокруг все было спокойно, из деревни не доносилось никакого шума. Телефон тоже не звонил. Ближе к трем часам дня, в то время, когда я обычно чищу себе фрукты, залаял Керберос. Журналистка была удивлена, что я так быстро открыл.

– Вы что, ждали за дверью? – спросила она.

– Нет, – пожал я плечами. – Просто Керберос сообщил, что вы здесь.