Ирина Волчок - Тихий омут

— Да ты что? — удивился Сашка и пошел к ней, протягивая обе руки, и свободную, и занятую сумкой. — Надо же, как тесен мир. Хорошо, что ты замуж не выскочила все-таки, а то я прямо не знаю, что бы сейчас делал… Стой, ты куда? Ты чего это от меня шарахаешься? Вер, ты чего? Случилось что-нибудь?

Она смотрела очень внимательно, но ничего, кроме легкого недоумения, на его лице не заметила. Недоумение явно относилось не к тому, что она сообщила, а к тому, что отступила от него и на всякий случай зашла за стул. Сашка с легким недоумением поразглядывал стул между ними, потом уселся на него верхом, поставил сумку на пол и обнял Веру, притянув ее к спинке стула. Что обнял — это сильно мешало, но все-таки между ними хоть спинка стула была… Вера вцепилась в эту спинку стула обеими руками и, внимательно глядя в Сашкино лицо, выложила самый позорный факт своей биографии:

— Я должна была выйти замуж. Мы уже заявление подали. И… жили вместе. У меня. Почти целую неделю. А потом… В общем, замуж я не вышла.

— Слава богу, — с облегчением сказал Сашка. — А чего это ты мне рассказываешь? А! Я понял. Наверное, ты его утопила, и теперь хочешь душу облегчить, да? Вер, правда, ты, что такая странная сегодня? У тебя точно ничего не случилось? Ты мне лучше сразу скажи! А то я черт-те что буду думать, волноваться, бояться, нервничать… Мне нельзя нервничать, я больной. Давай-ка признавайся во всем быстренько — и обедать будем.

Вера растерялась. Он что, не слышал, как она только что во всем призналась?

— Я только что во всем призналась!

Ч-черт, стыдно как. Еще чуть-чуть — и она заплачет. И этот идиот таращится на нее уже не просто с легким недоумением, а с подозрением и тревогой. Может быть, правда думает, что она жениха утопила?

Сашка немножко потаращился молча, потом притянул ее еще ближе, уткнулся ей носом в солнечное сплетение и горячо подышал. Оторвался, поднял лицо, опять немножко молча потаращился и неуверенно предположил:

— Наверное, ты мне об этом, рассказать хочешь? Правда, мы же и не поговорили, как следует ни о чем. Наверное, тебе обидно, что я не спрашиваю? Ты не думай, мне о тебе все страшно интересно. Просто я спросить… не успеваю как-то. Подожди, сейчас я позвоню, чтобы обед принесли. Я все-таки отбивные заказал… Ничего? Ну вот, за обедом и поговорим наконец. Только ты тогда рядом не садись, а то я опять… не услышу ничего.

Сашка выпустил ее из рук, поднялся и пошел распаковывать свою сумку, звонить, чтобы принесли обед, вынимать из холодильника какие-то свертки и коробки… Вера все стояла, держась за спинку стула, следила за ним и думала, что рассказывать ей вовсе ничего не хочется, да и нечего ей рассказывать, и неинтересно это абсолютно никому, и все ее переживания с точки зрения мутной науки психологии — впрочем, с любой точки зрения — выеденного яйца не стоят. Так все время стояла и думала, пока какой-то белый халат не прикатил в палату сервировочный столик. Сашка устроил столик между стулом и креслом, Веру загнал в кресло, сам сел на стул, снял крышки с тарелок с каким-то густым незнакомым Вере супом, взял ложку, улыбнулся с очень довольным видом и безмятежно заявил:

— А я никогда жениться не собирался. Зачем мне? У меня уже Витька есть. Так Костя говорит. Смешно, правда?.. Дочку родишь, ладно?

— Кому дочку рожу? — тупо спросила Вера. Она действительно ничего не понимала. — Господину Сотникову?.. В смысле — Косте твоему?..

— Неужели я ошибся? — Сашка не донес ложку до рта и в ужасе вытаращил глаза. — Мне показалось, что ты умная… Или опять развлекаешься? Вера, ты мне это прекрати, я сейчас больной, мне сейчас волноваться нельзя… Мне дочку родишь. И себе… Нам. Что тут непонятного? Или ты не хочешь детей?

— Хочу, — решительно сказала она. А что, надо же хоть раз в жизни быть честной не только с самой собой. — Я очень хочу детей. Но с папами напряженка… Один раз показалось, что попался подходящий, даже замуж уже почти вышла… А он совсем неподходящий оказался. Просто совсем неподходящий. Такой ужас…

— Не говори глупости, — посоветовал Сашка с некоторой обидой. — Ужас! Не ужас, а счастье… Вдруг, правда, замуж выскочила бы? Вот это действительно ужас был бы… Ты ешь давай, ешь, очень вкусно… Сама рассказывай — а сама ешь. А не хочешь — не рассказывай. А хочешь — я тебе что-нибудь расскажу. Если тебе интересно. Но вообще-то мне про тебя интересней поговорить… Чего ты с ним сделала? С этим, за которого не вышла? Его друг так на тебя смотрел… Как на привидение, честное слово…