Юлия Шолох - Тихий омут

1

Я захлопнула за собой дверь.

— Мама…

Мой ключ все еще подходит к входному замку, значит его так и не заменили. Неделю назад я бы поморщилась, как можно за два года не найти времени заменить замок? Но не сегодня. Ведь может только из-за него мама и жива. Только потому, что неделю назад не смогла закрыть за собой дверь и, когда стало плохо, хватило сил опереться на нее и распахнуть. Семь дней страха и суеты. Неделя нелегких решений. Непросто было разобраться сразу с практикой, институтом, работой и общежитием. Но кто еще заслуживает таких усилий, если не мама?

— Мама? — испуганно повторяю. Полутемный коридор квартиры всегда выглядел мрачным, наверное, из-за тусклых обоев. А маленькая круглая люстра вместо того, чтобы освещать, только размазывает темноту по потолку. Тут все так же… Тут, дома. Приятно приехать домой и найти все как было. Как будто ничего не изменилось.

— Федора? — слышу тихий мамин голос, и с облегчением вздыхаю. Не знаю, смогла бы пройти дальше коридора, зная, что ее в квартире нет.

— Что ты тут делаешь? — удивленно спрашивает мама, выходя в коридор, где я держу за ручку большую сумку. — Ты с вещами?

— Здравствуй мама, — улыбаюсь, но мне становиться не по себе от ее вида — бледная, со спутанными волосами, неожиданно очень седыми, она придерживается рукой за стену. Мне хочется ее подхватить, поддержать, но я замираю на месте, боюсь, что такой неожиданный порыв может только напугать. А после инфаркта пугать — последнее, что стоит для нее делать.

Вот и еще одно изменение — мама выглядит постаревшей. Даже неизвестно что страшнее — то, что происходит со мной или то, что происходит с ней.

Ах, да! Надо же что-то сказать. Быстро вспомнив приготовленную заранее речь, говорю:

— Выполняю договор с Ильей. Мы с ним помирились и решили…

— Стой, — она идет навстречу и через секунду я оказываюсь в теплых маминых объятьях, — Соскучилась по своей маленькой девочке, — мама улыбается, и как всегда в такой момент я вспоминаю, что она меня любит. — Наверное, голодная, сейчас тебя покормлю, тогда все спокойно и расскажешь.

Спорить с мамами, когда они хотят тебя накормить совершенно пустое занятие, и я, конечно же, соглашаюсь.

— Только вещи отнесу, — я тащу тяжелый чемодан в комнату, где прожила всю свою сознательную жизнь за исключением двух последних лет. Бегло осматриваюсь — где она, атмосфера покоя и уверенности, которая окружала меня в детстве? Теперь ее тут нет. Рассматривать, что еще вокруг изменилось времени нет, я займусь этим позже. Стиснув зубы сразу делаю главное из того что должна — достаю календарь и вешаю на самое видное место. Когда-то на этом гвоздике висела наша семейная фотография — мама обнимает меня и Илью, и мы все счастливо улыбаемся. Сейчас она лежит у меня в сумке, позже я обязательно ее достану и поставлю на самое видное место — может это вернет в комнату немного былого уюта. 14 число календаря жирно обведено синим маркером. Это — день полнолуния, и моя главная задача на сегодня — подготовится к нему так, чтоб мама ничего не узнала.

Возвращаюсь в комнату поздно ночью, совсем разбитая, но цель достигнута — мама, наконец, перестала меня уговаривать вернутся в институт и согласилась, что мы с братом сами можем решать, как нам всем будет лучше. Так что я перевожусь на заочный, благо сейчас лето и второй курс успешно закончен; Илья оплатит мое обучение, а я буду жить с мамой, и больше ни за что не оставлю ее одну!

— Я себе не прощу, — был мой последний довод в пользу подобного решения, и мама, наконец, сдалась.

— Делайте, как хотите, я только рада, что ты будешь дома, со мной. — Теплота ее слов в который раз напомнила мне, что ничего дороже родных у меня нет.

Я не стала говорить, что до осени Илья не сможет нам присылать деньги, у него какие-то трудности, которые он, конечно же, подробно расписывать не стал. Пусть пока думает, что летом я буду отдыхать, хотя честно говоря, я даже рада, что все так складывается и мне придется искать работу — пусть хоть какое-то дело меня займет и не даст слишком загружаться разными другими вопросами. Так что прямо завтра и подамся в "рабство, за которое платят", как шутил Илья. Шутил, пока был с нами.