Сергей Шаргунов - Свои

Я лег головой к проходу.

Тонкая боль иглы, новое жжение надежды в изгибе локтя. Все-таки мной занялись… Теперь лежбище стерегла капельница с прозрачным бурдюком, полным бесцветной жидкости.

– Что это за лекарство? – спросил, глазами найдя подругу.

– Они тут знают, что капать… Поспи…

Она сжала мои пальцы своими, нежно-жалобно, точь-в-точь как тогда, когда в 1 классе Б после уроков решили обследовать школу и забрались в самый темный и дальний ее угол.

Так мы промолчали неизвестно сколько, пока бурдюк не стал иссякать.

С мягким шуршанием одежд в сопровождении свиты явился раджа. Снизу-вверх (да и гляделось неохотно) и он, и его присные были абстрактны. Кубическая картина зависла в изголовье, и я спросил:

– What is it?

– What? – И он будто передразнил: – Water. Just cold water.

Перевернутая клыкастая улыбка с перевернутым иссиня-выбритым подбородком показалась злобно-комичной мордочкой гнома.

– Very cold! – сопровождающий, похожий на звезду баскетбола, выбросил огромную руку в сторону, оттопырив большой палец, а другой метнул мне в рот градусник.

Подруга принялась о чем-то бойко, впрочем, надломленно, вызнавать. Этот индус – похоже, соревнуясь в скорости речи, мол, тоже настоящий американец – залопотал что-то, что оказалось повторением одних и тех же слов. Смотрите, он болен, мы не знаем, что это за болезнь, анализ крови не показал, что это такое, у него высокая температура, смотрите, помочь ему решили простым методом, холодная вода, а больше помощи не будет, другой помощи не будет, только холодная вода, мы не знаем, чем он болен, холодная вода, и вы должны идти, вернуться домой, мы сделали все, что могли.

Подруга выудила градусник:

– Сорок! Ему не лучше! И мы должны уйти?

– Мы ничем не можем помочь! – улыбка индуса была шире и святее, чем у любого американца.

Его тюрбан засиял, как снежная вершина.

– Water. Drink water .

Процессия удалилась, шурша и шушукаясь, и тотчас санитарочка убрала иглу и укатила капельницу, и уже надо вставать, не могу, и идти, не могу, свободен, и все тот же проход между койками с занавесками, и тот же полицейский, и неподвижные черные руки старика с ногтями, растущими в кафельный пол…

Гостеприимные улыбки подгоняли вон.

Циркачи и акробаты, сюда, значит, на носилках, обратно – на своих двоих.

Я хохотнул и периферийным зрением заметил: кого-то из персонала колыхнуло ответным благим ха-ха.

Вышел, опираясь на подругу, в предбанник, где скрюченно томились непонятно чего ждущие, как будто отложенного авиарейса.

За стеклянной дверью город Нью-Йорк скрылся в сильном и густом дожде.

– Такси! – крикнула подруга на желтоватое пятно, возникшее в белесой мути, и бросилась вон, отчаянно жестикулируя, словно борясь с волнами.

Инстинкт атаки-агонии – я выскочил за ней, вмиг промокая весь, скользя башмаками и зачерпывая из топей, и, сделав неловкое движение, упал.

И камнем ушел на дно. Вода. Просто холодная вода. Много воды.

Очень много воды.

Одна вода.

Теки и утекай… За решетку водослива, в трубы, в чужую реку.

Это, конечно, поразительно, но, когда мы добрались до гостиницы, цифры моего жара оказались много ниже, чем раньше, – какие-то 38 и 5. Теперь я легко пошел на поправку.

…Спустя неделю мы с Лилей, а это имя подруги, пошли на вечеринку здесь на Манхэттене в просторный студеный лофт. Мы приплясывали под бодрящую Freedom Фаррелла Уильямса, ржали, пили белое вино со льдом и выходили на огромную террасу, откуда смотрели в черное небо, расцарапанное отсветами, и на великий город, яркий, как корона, и нас ласкал тугой ветер, казалось, пульсируя в такт музыке…

Она курила и говорила, запальчиво, звонко, как когда-то у влажной доски, отличница-октябренок:

– На самом деле у нас очень классно! Есть минусы! Но они везде! Это Москва виновата! У вас там все время обман! У тебя не было нормальной страховки!

Людей собралось немало, милая толкотня. Прибило нос к носу, я шел еще за вином, он на воздух. Он не узнал меня.

– Доктор Розен?

– Sorry? – он заискрился.

Нет, померещилось. Кудряшки, очки, но просто похожий. Через полчаса он (оказался юристом) пил виски напротив и показывал в айфоне: три дочки с одинаковыми косичками, почти как с ангельскими крылышками, на выезде, на фоне папоротников Флориды… А вот видео – стая акул… «Это вы сняли?» – «Это я скачал. Пугал своих девочек, ха-ха… Чтоб были осторожными в воде».

Обнявшись, мы шли с Лилечкой по рассветному Центральному парку, где уже задышали жадно первые спринтеры.