Наталья Романова - Если остаться жить

Вера Петровна сказала Ире «ты». И Ира ничуть этому не удивилась. Она знала, что выглядит как девочка. Болезнь ее словно законсервировала.

Ира не ответила, что в Ленинскую библиотеку ей ехать не для чего. Ира уже знала: если она скажет, что не может читать, то у нее обязательно спросят, как она лечится, а потом начнут предлагать какого-нибудь врача, и не так, чтобы при Ире, а без Иры, на ушко Инне Семеновне. И потом Инна Семеновна будет клясться Ире, что ни о каких врачах речь не шла и что ровным счетом ничего против нее не затевается.

— Могу, — ответила Ира.

— Вот и прекрасно. Сделай мне материал о Павлове, только ты понимаешь, это не должна быть статья, — это должен быть рассказ. Ты когда-нибудь писала?

Еще утром Ира специально к приходу Веры Петровны нашла свой первый рассказ «Туфельки».

Рассказ был о том, как Ире купили замшевые туфельки и как она в этих туфельках встретила его, с которым рассталась несколько месяцев назад. Шел дождь, и он спросил: «Тебе не жалко туфелек?» И Ира ответила: «Мне ничего не жалко».

Вот это «мне ничего не жалко» читатели Ириного рассказа трактовали совсем не так, как Ире хотелось. А хотелось Ире сказать, что ей не жалко всего, что у нее с ним было.

Ира ждала, что же скажет Вера Петровна. Но Вера Петровна ничего и никак не стала трактовать. Она просто сказала: «Мило. Пиши. У меня счастливая рука». Уходя, она добавила: «Терентьев тоже начинал у меня».

Сергей пришел поздно. Он толкнул Ирину дверь ногой, дверь ударилась о стенку, и с потолка посыпалась известка. Сергей был пьян. Он сел на стул и расставил ноги. Стул под Сергеем скривился.

— Если стул меня не держит, кто же, черт побери, меня удержит?

Сергей встал и шатаясь попытался выпрямить стул. Но стул не выпрямлялся, а от ударов Сергея еще больше перекосился.

— Ладно, подвинься.

Ира подвинулась.

— То-то же, — Сергей сел на диван рядом с Ирой. — Одну минуточку. — Сергей встал и начал шарить в карманах брюк. Достав оттуда сигареты и спички, снова сел. — Вот так-то, — сказал Сергей, поднимая указательный палец вверх. У Сергея были миниатюрные ноги и руки. Носки ботинок у него всегда задирались кверху, потому что он покупал обувь на два номера больше. — Вы слышали когда-нибудь Паганини? — воскликнул Сергей, шаркая спичкой о спичечный коробок. — Если вы не слышали, то вы многое потеряли! Подпить бы еще грамм так двести, нет, сто, нет, двести. У тебя есть деньги?

— Откуда?

— Я все думал: зачем тебе деньги? А потом понял: к Таньке на такси ездить. Послушай…

Сергей бросил в угол недокуренную папиросу,

— Мы же сгорим!

— Переживешь.

Ира встала, подняла папиросу.

— А ты ведь хитрая… я ведь все, гадюка, знаю, чего вы от меня хотите. Интеллигенция!.. Воры — люди, а здесь, — Сергей сделал рукой круг в воздухе, — здесь одна падаль, клянусь честью, если это не так. Чего молчишь? Жениться я на тебе должен за благодеяния твоей мамочки?! Не дождетесь! — Сергей почти кричал, но зубы у Сергея были сжаты, и Сергей кричал сквозь сжатые зубы, от этого все слова принимали странное звучание. — Когда мне в Тамбове об этом сказали, я парню чуть рот не разорвал. Только я не продался. — Внезапно злость Сергея исчезла. — Нет у тебя больше Сергея. Все. Кончился твой Сергей. Чего смотришь?.. Зря об Алеше плакала. Куда он денется? А вот Сергея больше не будет. — И снова у Сергея на лице засветилась злоба. — Смотри, сука, если своей матери хоть слово скажешь, вязы вырву. И попробуй только завтра выкаблучиваться!

Сергей хлопнул дверью, известка снова посыпалась с потолка. Ире стало жутко. Больше всего на свете ей захотелось сейчас рассказать обо всем маме, но она понимала, что теперь уже никогда не решится ослушаться Сергея. Воровской жаргон от Сергея Ира услышала впервые. Да и все, что свалилось на Иру, было так неожиданно для нее, что она никак не могла с этим сжиться и уже через час после этой странной сцены поймала себя на том, что опять думает об утренних словах Сергея, о любви наоборот. Вспомнила их и тут же оборвала себя: это же он ее просто проверял.

А на следующий день рано утром из Тамбова приехала Марина и оказалось, что у Сергея день рождения. Инна Семеновна сразу стала звонить и приглашать гостей. Ира к завтраку не вышла. У нее не было сил ни одеться, ни встать, ни выйти к людям.

— И не поднимешься вечером к столу?! — спросила Инна Семеновна с таким удивлением, словно Ира лишала себя чего-то такого, от чего не имел права отказываться никто.