Максим Осипов - Крик домашней птицы (сборник)

ЦЫЦЫН (вопросительно глядя на Ксению). Предложения?

КСЕНИЯ. У меня сосед на пятнадцати сотках жирует.

Практически в центре города.

ЦЫЦЫН (внезапно). А он ничего, вроде. Кристинка моя у него. (Ухмыляется.) Живет, как это… птичка.

КСЕНИЯ. Ага, птичка. Небесная.

ЦЫЦЫН (перебирает бумаги на столе). И потом — программа: духовное возрождение, славянская письменность, как там?

КСЕНИЯ. С каких пор мы стали разбираться в письменности, Павел? Муниципальное жилье дадим твоей птичке.

ЦЫЦЫН (мотает головой). Не вижу, Ксения Николаевна, этой, логистики.

КСЕНИЯ. До тебя, Паландреич, доходит, как до жирафа.

ЦЫЦЫН (обиженно). Да, я простой человек.

КСЕНИЯ (вздыхает). Знаем… Внук солдата. За жирафа обиделся? Да тебе любое сравнение с жирафом… Поговори с кем надо. Помнишь, на той неделе…

ЦЫЦЫН. Извини меня, Ксения Николаевна, танеделя — это танеделя, а этанеделя — это этанеделя.

КСЕНИЯ. Ты где такого набрался?

ЦЫЦЫН (пожимает плечами). В области.

КСЕНИЯ. Ну да, ты теперь в области бываешь. (Разводит руками.) Надеялась, ты мужчина. Край какой-то. Тупик. Хоть знаешь, что такое часовня, Паша? Думаешь, время узнавать?

ЦЫЦЫН. Лучше боулинг. Боулинг, я считаю, будет более востребован.

КСЕНИЯ. Да пошел ты со своим боулингом! Паша, пойми, ты теперь человек государственный!

ЦЫЦЫН. Государство, Ксения Николаевна, — понятие относительное.

Пауза.

КСЕНИЯ (с внезапным вдохновением). А у него знаешь, какие дела творятся? (Что-то шепчет Цыцыну на ухо.) Вот так. Чирикает птичка. Почирикает, почирикает и нагадит. (Еще шепчет.) Гнездо разврата. Птичка… За дочь не страшно? Хочешь, чтобы она… Чтобы и она?.. (Достает платок, подносит к глазам.)

ЦЫЦЫН (мрачно). Ладно, разберемся с этим чмо. Разрулим ситуацию. Готовь решение! Только чтоб все по закону! Время сейчас, сама знаешь. (Достает рюмки и коньяк, наливает.) Давай по маленькой, Ксения Николаевна, с наступающим. Здоровья тебе, сил, удачи! (Встает.) Офицеры пьют стоя.

КСЕНИЯ (в сторону). Господи, блин, достал.

Берег замерзшей реки. Учитель и О. Александр улыбаются солнышку и друг другу, не могут начать разговор. Неподалеку из окна школы слышатся звуки застолья. Директор Пахомова предлагает: «Ну что, девочки, споемте?» Мужской голос: «А я спрашиваю, какой диаметр у Земли? Не знаешь? Плохо. Земля — наша мать, надо знать ее диаметр», — и смех.

УЧИТЕЛЬ. Ночи теплые, а лед стоит…

Пауза.

О. АЛЕКСАНДР. Пришли ледоход посмотреть?

УЧИТЕЛЬ (кивает, улыбается). А у вас уже служба закончилась? Народ был? Вы простите меня, совершенно не знаю, как принято…

Священник жестами успокаивает Учителя.

О. АЛЕКСАНДР. Я и сам тоже… За много лет не привык… Когда руку целуют и… вообще… А народ… нет, ни одного человека. Но я даже люблю… В пустом храме…

УЧИТЕЛЬ. «Ключ ржавый поверну в затворе / И в алом от зари притворе / Свою обедню отслужу».

О. АЛЕКСАНДР. Что это?

УЧИТЕЛЬ. «Возмездие», Блок.

Священник пожимает плечами. Пауза. Видно, что его что-то мучает.

О. АЛЕКСАНДР. Я… вероятно… не имею права… Хотя тут не то чтобы тайна исповеди. (Вдруг испугавшись.) Тайну исповеди я никогда не нарушу. Но… среди наших прихожан есть, знаете, разные люди. Вы… осторожнее. Какие-то нестроения у вас…

УЧИТЕЛЬ (мягко). Отец Александр, вы хотите меня предупредить? Насчет соседки?

Священник кивает.

О, да знаю я, знаю! Ничего страшного, да… Не любит она меня, да и не за что! Но ведь и мне ее любить трудно. Более того, совершенно не получается! И еще больше — я даже не уверен, что хочу, чтобы получалось! И все равно — спасибо!

О. АЛЕКСАНДР (ему явно легче). Вот видите, я как будто исповедался вам. (Смущенно улыбается.) А там уж, конечно, как Господь управит.

УЧИТЕЛЬ. Господь управит… Думаете, Он — правит?

О. АЛЕКСАНДР (пожимает плечами). Что я могу знать?.. Я не знаю…

УЧИТЕЛЬ. Зачем тогда вы… мы… к Нему обращаемся?

О. АЛЕКСАНДР (слабо улыбаясь). Но это же… так естественно.

Пауза.

УЧИТЕЛЬ. А вон и Ксения Николаевна идет! Во-он, видите, у суда.

Священник пугается и отворачивается.

Что вы, Отец Александр! Они же совершенно не ведают, что творят! Ой, простите!.. Не бойтесь вы их! То есть все мы, разумеется, боимся…

О. АЛЕКСАНДР. (почти с неприязнью). Да вы, мне кажется, ничего не боитесь!