Гилберт Адэр: Мечтатели

В этом холодном белом помещении статуи смерти, потрескавшиеся и пыльные посмертные маски, открытые непристойным комментариям и бесстыдным взглядам, могли бы показаться мертвыми даже самим мертвецам. Смерть пронизывала их изнутри так же, как рак пронизывает изнутри умирающего. Даже Христос не смог бы воскресить их.

Вокруг трупов велась дискуссия: если школа подвергнется осаде, следует ли выкатить тележки во двор, а затем швырнуть их за ворота на головы атакующим бойцам СРС?

Существует же прекрасный прецедент, описанный в «Сиде», когда труп героя, привязанный к седлу, вел испанскую армию в битву против мавров. Но никто так и не знал, что делать, никто так и не смог принять решение. Эти юные иконоборцы не отважились замахнуться на саму смерть.

Часом позже поступили сообщения, что СРС повернула по бульварам в направления Сен–Жермен–де–Пре, и тогда студенты, имена которых не значились в списке дежурных на сегодня, прикрепленном кнопками к доске объявлений в главном холле школы, выскользнули на улицу и отправились по домам.

Решив не выделяться среди остальных, дабы не подвергнуться насмешкам, Teo, Изабель и Мэттью также воспользовались этой возможностью, чтобы скрыться.

Отсутствие прохожих и транспорта придавало перекрестку Одеон размах и вид кинодекораций. С каждой стороны вдоль его притоков — улицы де Конде, улицы Античной Комедии, улицы Отфёй — маленькими группками израненные демонстранты плелись прочь со сцены, на которой разыгралась драма. Был там, правда, по меньшей мере, один молодой парень в просторном плаще, который на мгновение прервал свое бегство, чтобы подобрать, исполнив шутливый пируэт опереточного мавра, окровавленный красный платок, оброненный в водосток товарищем по несчастью.

К их большому удивлению, выяснилось, что в тот же самый день на площади Сен–Мишель царило полное спокойствие. Несмотря на это, только одна из многочисленных пивных вокруг фонтана была открыта для посетителей. Они как раз проходили мимо с намерением пересечь мост Сен–Мишель и очутиться на Иль–де–Сите, а затем вновь перейти Сену по мосту, расположенному дальше к югу, как вдруг кто–то постучал изнутри по стеклу и окликнул Teo.

Это оказался Шарль, который, хотя и был на год старше Teo, некоторое время учился с ним в одном классе. Teo не видел приятеля с тех пор, как тот поступил на экономический факультет парижского политехнического института. Даже в школе его политические взгляды были несколько консервативными и про–капиталистическими. Он читал «Уолл–стрит джорнел», который специально заказывал у ошеломленного владельца газетного киоска, и часто высокомерно сообщал, что ему «пора навестить своего банкира», когда речь шла всего лишь о том, чтобы посетить банк, но в этом циничном мире он хотя бы не был циником. Teo очень любил его чопорные старомодные манеры, его привычку постоянно жестикулировать и особенный беззвучный смех, сотрясавший всю его высокую, широкоплечую фигуру.

Они зашли в пивную.

Шарль стоял в одиночестве у окна со стаканом светлого пива в руке. Его трудно было узнать. Вместо темного строгого до пародийности костюма, который был чем–то вроде его отличительного знака, он носил теперь кожаную летную куртку с потасканным меховым воротником, пятнистые джинсы и рубашку в яркую клетку. Еще более экстравагантно выглядела его голова, выбритая наголо, если не считать маленькой косички в китайском духе.

Он хлопнул Teo по плечу:

— Не верю глазам своим! Teo! Как жизнь!

Какое–то время Teo не мог вымолвить ни слова.

— Шарль? Это ты?

— Что ты имеешь в виду? Разумеется, это я. Ты что, меня не узнал?

— Тебя узнал. А вот это — нет, — сказал Teo, показывая на китайскую косичку.

Шарль дернул за нее.

— А что, тебе не нравится? По–моему, мне идет.

— Я не могу понять.

— Что ты не можешь понять?

— Тебя, — беспомощно промолвил Teo. — Ты же всегда был таким шикарным, одетым с иголочки. Двубортный костюм, галстук в горошек, «Уолл–стрит джорнел» под мышкой. А теперь…

Шарль, вместо ответа, пристально посмотрел на Teo.

— Знаешь, а ты тоже изменился. Например, от тебя воняет, — он ткнул пальцем в одежду Teo. — И что за лохмотья? Ты выглядишь будто какой–нибудь персонаж Золя.

— Это долгая история, — сказал Teo после некоторой паузы.

Засим последовала еще большая пауза, после которой Шарль ответил с улыбкой:

— И моя не короче.

Затем, поцеловав Изабель и обменявшись рукопожатием с Мэттью, которого он, не будучи киноманом, видел впервые, добавил: