Самия Шариф - Река слез

Он делал вид, что погружен в чтение, но не смог скрыть своего любопытства и то и дело поглядывал на нас.

— Вы египтянка? — спросила я у женщины.

— Нет. Иорданка, так же, как и муж. Но и его, и мои родственники живут в Египте, и мы едем к ним в гости.

— Вы их давно не видели?

— Почти три года. Я очень по ним соскучилась.

— Зато теперь у вас будет возможность побыть с ними некоторое время.

Удостоверившись, что муж все еще читает, она наклонилась ко мне и сказала:

— Но мы посетим только его родных, а не моих.

— Почему?

— Мои живут в другом городе, в трехстах километрах.

— Триста километров — это ерунда. Вы сможете к ним съездить.

— Нет. Мои родные время от времени навещают меня, — расстроено объяснила она. — Но я не имею права поехать к ним — ни сама, ни с детьми.

Женщина все больше и больше волновалась, так как знала: ее муж, несмотря на напускное безразличие, старается не пропустить ни слова из нашего разговора.

— Его родители старые, а их дочь через несколько дней выходит замуж. Я должна буду готовить и заниматься домашними делами.

— А когда вы вернетесь во Францию, кто будет смотреть за стариками?

Не иначе как в порыве безумного отчаяния она призналась:

— Я слышала телефонный разговор мужа с кем-то из родственников. Он сказал, что непременно вернется туда.

— А что вы сами думаете об этом?

— Ничего не думаю. Все решает он.

Не в силах более сдерживаться, ее супруг опустил газету на колени и посмотрел мне прямо в глаза. Его взгляд был точно таким, как и у всех остальных мужчин, уверенных в священном праве навязывать женщине свою точку зрения, свои ценности и, в особенности, свою веру.

— Вы арабка? — сухо спросил он.

— Да, арабка, — твердо ответила я.

— Мусульманка?

— Да, мусульманка.

— Стало быть, вы считаете, что все эти тряпки, надетые на вас, может носить мусульманка?

— Я не позволяю вам говорить со мной в подобном тоне.

— Вы в первый раз едете в Египет?

— В первый.

— Не сомневаюсь. Вы не знаете наших обычаев. Вы едете в мусульманскую страну, мадам, и, будь я на вашем месте, я бы так не одевался. Я не думал, что вы арабка, а тем более мусульманка. О Аллах, огради нас от скверны! Как бы то ни было, моей жене больше не о чем с вами разговаривать, это понятно?

— Я вас правильно поняла: вы запрещаете ей со мной разговаривать?

Мне очень хотелось принять его вызов и выплюнуть ему прямо в лицо все, что я думаю о мужчине, который относится к жене как к рабыне и использует религию, чтобы доминировать над ней. Но я сдержалась, понимая, что нахожусь не в той весовой категории, чтобы отбивать его атаки. Женщина сжалась от страха. Я поспешила удалиться, пока мужчина не произнес еще более оскорбительных слов. Слова иногда ранят женщину сильнее и точнее, чем оружие.

Пара выясняла отношения, а я направилась к скамье в дальнем конце зала ожидания. Мужчины из мусульманских стран — почему они решают всегда за нас? Почему они определяют, что нам говорить, как нам одеваться, как вести себя? Женщина сидела, не двигаясь. Она наклонила голову и даже не осмеливалась смотреть в мою сторону, смирившись со своей участью. Бедняжка! Если к ней так относятся во Франции, то что же будет там, куда они направляются?

Я старалась не смотреть на эту женщину. Я жалела ее и упрекала себя за то, что навлекла на нее гнев супруга. Сердце сжималось от жалости, такой она была потерянной, но я знала, что становиться между мужем и женой — себе дороже, особенно если это арабо-мусульманская семья. Никто из посторонних не имеет права вмешиваться в ее дела. Женщина является собственностью мужчины, и всякое публичное сомнение в этом и неодобрение этого факта будет с гневом отвергнуто.

Трудно было отвлечься и не мучить свой рассудок, требовавший жить настоящим моментом, но не сумевший справиться с уймой тяжелых воспоминаний и черных мыслей, отогнать которые было нелегко.

Условия жизни женщины в современном обществе нужно менять самым кардинальным образом, я уверена в этом. Мое личное убеждение усиливалось еще и чувством вины, которое появилось, когда я стала свободной. Я благодарила небеса за то, что они помогли мне избежать ада, считала себя счастливым человеком, которому невероятно повезло. Но почему только я, почему не другие?

Становилось ясно, что я не смогу согласиться на спокойную жизнь, подчинившись собственному эгоизму и забыв, что лишь тоненькая грань отделяет меня от женщин-узниц. Я не хотела и не могла смириться с тем, что жизнь к ним несправедлива. Возможно, этим отчасти объяснялось мое решение поехать в Египет.