Сейс Нотебоом - Красный дождь

Наконец наступает чудесный миг; сквозь сон чувствуешь: корабль замер, покачиваясь на волнах. Вскочив, выглядываешь в иллюминатор. А там — холмистый берег. Прошло четырнадцать дней, мы достигли Порт-оф-Спейна, морских ворот Тринидада. Уже не помню, тогда же или чуть позже я заметил, что вода в море стала коричневой, как глина. И спросил штурмана, что случилось, и получил ответ: «Там пески, принесенные Ориноко» — готовая строка для стихов, в них я ее и вставлю. Мне пришлось исполнить роль китайского кули, сопровождая капитана к портовому начальству. Наш сахиб гордо шествовал впереди, весь в белом, а я тащил за ним сумку с корабельными документами. Не прошло и шести лет с тех пор, как я впервые оказался за границей, а я уже попал в тропики, и мне даже заказали рассказ о путешествии. Через неделю мы дошли по реке Суринам до Зейландского форта. Корабль украсился флажками, на берегу волновалась пестрая толпа. Первый урок — жара. Мой будущий тесть поднялся на борт: белые туфли, роскошный деловой костюм. Вечером — большой праздник в клубе, боевое крещение: мамбо [91] Распространенный в Карибах музыкальный стиль и танец (то же относится к меренге и бакре). и меренге, музыка другого мира, рев труб, женщины всех цветов радуги. Он выбрал одну из танцующих женщин, подозвал ее к себе — может быть, хотел испытать меня? — и, когда она остановилась возле нас, слегка подтолкнул меня к кругу танцующих: «Мы будем учиться плясать бакру. Нэнси, покажи-ка ему, как надо танцевать!» Звуки тропической ночи, рев и бульканье лягушек или жаб — то, чего не заберешь с собой и чего я так никогда и не смог описать; крики и хохот вытеснили тишину открытого моря в область воспоминаний. Я с честью выдержал испытание и многому научился. Все, о чем я узнавал и что делал на корабле и в портах, все, что должно еще случиться со мною — путешествие во Французскую Гвиану, широкая река, по которой плывут пироги, деревни в округе Маровейне, где живут негры и индейцы, — я сохраню для книги, которую назову «Влюбленный узник».

1957

Из всех удивительных самолетов, на которых мне приходилось летать, запомнились только самые экзотические: «Ан-140» и «DС-З». Такие штуки полезно помнить, чтобы поражать воображение собеседников. Приятно иногда вспоминать собственные подвиги. Бывает, стоишь на влажном асфальте аэродрома в Богом забытой стране «третьего мира», глядишь на выстроившиеся в ряд доисторические машины и небрежно роняешь: «А я на многих из них летал». Правда, приходится признаваться, что было это давно, но все равно у слушателя остается ощущение опасного приключения, которое ты пережил.

Жаль только, что имен участников приключения я почти никогда не могу вспомнить, это придало бы рассказам большую достоверность.

Итак, 1957 год, аэродром Альбина в Суринаме, неподалеку от Маровейне, реки, текущей вдоль границы с Французской Гвианой. Я приплыл в Южную Америку матросом на корабле, а в Мунго прибыл из Парамарибо регулярным рейсом Суринамской пароходной компании. Первое путешествие в тропики, восторг от всего, что я видел; коричневые воды реки, плотные ряды толстенных деревьев с рыжими стволами по обеим ее берегам. Все происходящее превращалось в приключенческую повесть: поездка на автобусе в Альбину по исчезнувшей на полпути дороге, земля небывало красного цвета, голоса, выкликающие что-то на непонятном языке, и после, уже в Альбине, медленное плавание в пироге по медленной, гладкой воде широкой реки. Это было чудесно, но всему когда-то приходит конец, пора было возвращаться в Парамарибо. Сюда меня доставили морем, так что перелет Альбина — Парамарибо оказался, видимо, вторым в моей жизни. Впервые, если я ничего не путаю, я поднялся в воздух и совершил круг почета над Амстердамом еще мальчишкой, когда выиграл конкурс, организованный «Народной газетой».