Дорис Лессинг - Любовь, опять любовь

В другой раз он заметил: «Как вы думаете, что бы случилось, если бы вы не взяли племянницу к себе?» Не было в его голосе горячности, возмущения тех, кто опасается прецедента, опасается, что и ему когда-то придется оказаться в подобной ситуации. Совершенно нейтрально звучащий вопрос. Сара никогда не задумывалась, что бы случилось, если бы она отказалась принять Джойс. Может, девочке было бы лучше с родителями? С чего бы ей было с ними хуже?

И сейчас Сара заставила себя сказать:

— Джойс, я уезжаю. Меня не будет все выходные. Я отвезу тебя домой и уложу в постель.

— Я потеряла ключи, — заявила Джойс со слезами в голосе.

Сара понимала, что ключи лежат у племянницы в сумочке, но обыскивать ее жалкую сумчонку, когда-то в прошлом полосатую «мексиканку», ей не хотелось. Не хотелось ей и уступать, хотя сражаться на таком невыгодном поле боя… Она позвонила в больницу, где сказали, что брат ее на Харли-стрит.

Позвонила на Харли-стрит, там сказали, что у него прием. Сара велела передать доктору Милгрину, что звонит сестра, что вопрос касается его заболевшей дочери. Она подождет, не будет пока класть трубку. И она ждала долгих десять минут, в течение которых Джойс лила слезы, всхлипывала и шмыгала носом, ерзая на стуле.

— Но я хочу остаться с тобой, тетя Сара, — пискнула она лишь один раз за эти десять минут.

— Ты не можешь оставаться со мной. Ты больна, тебя нужно лечить.

— Но отец засунет меня в больницу. Я не хочу в больницу.

— Так или иначе, ты должна лежать в постели. И у меня бы ты лежала в постели.

— Почему ты меня гонишь? Я всегда хотела жить с тобой.

— Джойс, никто о тебе ни слова не слышал… вот уже пять месяцев, подумать только! Я весь Лондон обегала, тебя искала.

В этот момент по телефону ответили, что доктор Милгрин не может сейчас подойти. Миссис Дурхам следует справиться самой.

— Передайте ему, что его дочь больна, что она у меня в квартире и что я уезжаю до понедельника.

Сара не на шутку рассердилась. Злость усугублялась переполнявшим ее чувством вины. И напрасно убеждала она себя, что нет на ней никакой вины и не с чего чувствовать себя виноватой.

— Кто-то должен тебя забрать, — сказала она Джойс. — Или же просто садись в такси и езжай домой. — И она положила деньги на такси в сумку племянницы.

— Я тебя не понимаю, тетя, — хныкала Джойс.

Сара восприняла это даже не как слова непредсказуемого и неуправляемого подростка, а как детский лепет и решила не отвечать на него. Вместо ответа она обратилась к взрослой девушке, напомнив себе, что Джойс уже двадцать.

— Послушай, Джойс, ты все прекрасно понимаешь. Что — то с тобой там где-то случалось, но ты никогда об этом не говорила…

— Ага, а если б я сказала, то сразу бы получила за это! — взвилась Джойс.

— Что-то не помню, чтобы ты от меня когда-нибудь за что-нибудь получала.

— От папаши получала. Он просто кошмарный тип.

— Он твой отец. Кроме того, у тебя есть мать. — Джойс отвернулась. Она дрожала, губы ее тряслись. — Ты взрослая женщина, Джойс. Ты давно уже не дитя.

Тут на Сару уставилось широко раскрытыми глазами самое настоящее дитя с искажейным полуоткрытым ртом.

— Я не собираюсь нянчить тебя всю жизнь, Джойс. Ты можешь оставаться у меня, когда я дома. Но сидеть с тобой я не могу. Если хочешь, могу съездить с тобой куда-нибудь. Тебе это, конечно, пойдет на пользу. Все это можно обсудить, но не сейчас. Мне пора на вокзал. Я позвоню из Оксфордшира.

Конечно, Джойс не поедет домой. Вечером Хэл может вспомнить о звонке Сары и скажет жене, что Джойс больна и сейчас одна в квартире Сары. Усталая и раздраженная Энн пошлет сестер Джойс к Саре. И все они разозлятся на Джойс. Они разозлятся на Сару за то, что та «не справилась». Все разозлятся на Сару. Как обычно. «И правда, нет ли в этом какой — то странности?» — подумала Сара.

На станции Сару встретила Элизабет. Они без утайки с любопытством рассмотрели друг друга. Взгляд Элизабет позволял предположить, что она сличает увиденное с услышанным от Стивена. Судя по выражению лица, полученная ею ранее информация полностью подтвердилась. Элизабет оказалась женщиной невысокой, светловолосой, волосы сдерживала черная бархатная повязка, придавая ей вид энергичный и одухотворенный. Круглолицая, щеки пышут здоровым сельским румянцем. Ясные голубые глаза. Тело крепкое, упругое. Ткни ее пальцем — спружинит, палец отскочит, подумала Сара. Все в этой женщине говорило голосом уверенным и довольно — таки равнодушным: во всем разумном можешь на меня положиться! Сара ей, похоже, понравилась, как существо полностью самостоятельное, за которым не нужно присматривать и с которым не придется возиться. Элизабет, как и Сара, очевидно, принадлежала к людям, просыпавшимся со списком забот. Сару из этого списка уже вычеркнули.