Джойс Оутс - Ангел света

Кирстен посмотрела на их переплетенные руки.

— Значит, тебе ничего не известно об этом — о клубе, о группе девушек?.. — спросил Мори.

— Нет, — не раздумывая ответила Кирстен.

С самого раннего детства у Кирстен были странные представления о том, как надо есть, и она от них не отступала. Действуя быстро и ловко, казалось, даже с полузакрытыми глазами, она сортировала пищу на своей тарелке: одно — чтобы съесть, другое — нет. В крабовом салате были какие — то подозрительные вещи: мелко нарезанные черные оливки, рубленый душистый перец — все это есть не следует. И Кирстен задумчиво глядела сейчас в свою тарелку, отбирая и сортируя еду. Вилка ее так и мелькала.

В то время у Мори возникли некоторые затруднения в Комиссии. Одни из них не вызывали удивления, ибо они вытекали из самой ее структуры: судопроизводство ведь движется крошечными шажками, а потом делает гигантский скачок, но для этого обычно необходимо, чтобы крошечные шажки совершались втайне. Другие же затруднения, другие барьеры и препятствия в продвижении дел носили более таинственный характер. Они были связаны со сбором данных о деятельности двух корпораций — одной целиком принадлежащей американскому капиталу, а другой — американскому и японскому; корпорации эти в семидесятые годы занимались незаконными делами в Южной Америке. «Подарки» политическим деятелям, разного рода взятки, вмешательство в избирательные кампании и в сами выборы в Боливии, Гондурасе и Чили. Особенно в Чили. Обвинение в уголовном преступлении по шести пунктам должно было быть вот-вот предъявлено трем лицам, в том числе директору отдела рекламы и информации южноамериканского филиала «ГБТ-медь» за «тайные усилия помешать избранию Альенде в 1970 году на пост президента Чили». Расследование длилось несколько лет — им занималась группа из восьми специалистов и бесчисленного множества помощников, — и добыть доказательства и свидетелей оказалось крайне трудно; теперь Мори и его сотрудники, как ни грустно, ждали, что подсудимые заявят «Nolo contendere» [21] «Не оспариваю» (лат.). и им присудят обычный денежный штраф (согласно Акту Шермана, потолок для такого штрафа был 50 тысяч долларов), а возможно, дадут условно полгода или месяц.

Не исключалось и то, что имел место заговор с целью убийства. Но возможность доказать это таяла на глазах. После национализации чилийских медных залежей в 1971 году произошло — вполне естественно — несколько непонятных смертей. Значительное число непонятных смертей. Но добыть улики и свидетелей было чрезвычайно трудно.

Невзирая на все это, Мори удалось освободиться на вторую половину дня. Он приехал на службу в половине седьмого и к половине первого настолько продвинулся в делах, машина настолько завертелась, что он мог себе позволить позавтракать с дочерью.

Они ведь так редко бывали наедине.

Они ведь так редко беседовали.

— Как насчет того, чтобы позавтракать в «Шорэме» — изысканно? Идет?

Кирстен, прищурясь, посмотрела на отца, но не сказала «нет».

Минеральная вода перье в красивом хрустальном бокале, с кусочком лайма. Луковый суп с хрустящей сырной корочкой. Салат из крабов — на огромном блюде с золотой каймой. Французский батон, масло. И соль. (Почему она все солит? Так обильно?)

— Кирстен, — сказал Мори своим мягким, несколько озадаченным тоном, — почему ты на меня не смотришь?

Что-то случилось? Я-то надеялся, что мы могли бы…

Она медленно подняла на него глаза. Серые, затуманенные, ничего не выдававшие глаза.

— Я ведь не свидетельница, которую ты вызвал для допроса, — сказала она.

Вышло грубовато, и она поправилась — теперь фраза прозвучала остроумно.

Мори ласково заметил, что он вовсе ее не допрашивает. Он только надеялся… Он хотел…

Кирстен передернула плечами. На ней было что-то вроде хлопчатобумажной майки — ярко-желтой с оскаленной физиономией маньяка на груди — впрочем, Мори подумал, что майка, наверное, «настоящая», из дорогого магазина на авеню. И конечно, на ней, как всегда, были линялые джинсы в обтяжку. Но для посещения «Шорэма», ради такого торжественного случая, она премило причесалась — а у нее очень красивые рыжеватые волосы — и подкрасила губы; выглядела она прехорошенькой, несмотря на дикие манеры и привычку насупясь, сосредоточенно смотреть в тарелку.

Хорошенькая девчоночка Кирстен. Пятнадцати лет. Вспыльчивая, ненадежная, хитренькая, умненькая, забавная. Какое у нее чувство юмора, какие она выкидывает фокусы!.. Мори понятия не имел, откуда в ней это, откуда такая дьявольская неугомонность: однажды поздно вечером она позвонила по телефону друзьям Изабеллы и сказала, что Изабелла попала в автомобильную аварию и ей немедленно требуется кровь и не могли бы они приехать в больницу и дать пинту крови, — совсем не забавная шутка, на чей угодно взгляд.