Том Шарп - Уилт незнамо где

То, что просилось на язык миссис Ротткомб, оглашению не подлежало.

— Я подам на вас в суд за клевету.

Суперинтендант растянул рот в улыбке. Все зубы у него были в крови.

— Мудрое решение. Прижать мерзавца. Да и говорят, дурной рекламы не бывает. — Он помолчал, глядя в свои записи. — Теперь о пожаре, который, по нашей информации, начался сразу после полуночи. Готовы ли вы поклясться под присягой, что в это время находились в загородном клубе в обществе обвиняемого?

— Действительно, я была в клубе, и мистер Бэттлби тоже. Секретарь клуба это подтвердит. Однако не могу сказать, что я, как вы изволили выразиться, находилась в его «обществе».

— В таком случае, полагаю, он явился туда на своей машине?

— Мой дорогой суперинтендант, уверяю вас, что не имею к пожару никакого отношения, — самым покровительственным тоном ответила миссис Ротткомб. — Я узнала о нем только тогда, когда секретарь позвал меня к телефону.

Этот номер у тебя тоже не пройдет, еще больше разозлившись, подумал суперинтендант. И, как только миссис Ротткомб ушла, приказал сержанту позвонить в «Воскресные новости» и «Сенсации дня». Сообщить, что супруга члена теневого кабинета министров, проживающего в Мелдрэм-Слокум, вляпалась в презанятную историю с поджогом и половыми извращениями. Сделав это, суперинтендант отправился домой. Кровь из носа течь перестала.

Таким образом, в 8:30 утра Рут было очень нелегко добудиться, и ее пришлось долго-долго трясти. Наконец она подняла веки и мутным взором уставилась на пепельно-серое лицо и панически выкатившиеся глаза вконец ополоумевшего мужа.

— В чем дело? — невнятно пробормотала Рут. — Что случилось, Гарольд?

Последовало минутное молчание: теневой министр социальных преобразований глотал воздух, пытаясь овладеть собой, покуда до его жены медленно доходило, что Гарольд, судя по всему, узнал о пожаре в Особняке.

— Что случилось? Что случилось? Это ты у меня спрашиваешь? — завопил он, как только обрел дар речи.

— А у кого же еще? И будь любезен, не ори. Кстати, что ты вообще здесь делаешь? Ты же обычно приезжаешь в пятницу.

Руки мистера Ротткомба, как клещи, судорожно сжимались и разжимались у лица жены. Им владело непреодолимое желание удавить проклятую суку. Даже Рут это почувствовала. Однако теневой министр ограничился тем, что сорвал с кровати и яростно швырнул на пол простыни.

— Иди в гараж и посмотри, что там, — прорычал он и за руку выволок жену из постели, впервые за годы супружества напугав Руту-Шпицрутен. — Иди, гадина! Посмотри, во что мы по твоей милости вляпались… Обойдешься без халата!

Миссис Ротткомб сунула ноги в шлепанцы и потрусила на кухню. У двери в гараж она на секунду задержалась и спросила:

— А что там?

Чем окончательно вывела Гарольда из себя.

— Не стой, тварь! Иди! — заревел он.

Миссис Ротткомб повиновалась. Несколько минут она простояла в гараже, бессмысленно глазея на лежащего бревном Уилта и свыкаясь с мыслью о новом несчастье. А потом вернулась на кухню — твердо зная, что в кои-то веки ни в чем не виновата и, выражаясь грубым языком своей юности, не намерена разгребать чужое дерьмо. Гарольд сидел за кухонным столом с большой порцией бренди. Начинает успокаиваться. Надо ловить момент.

— Ты же не думаешь, что он имеет ко мне какое-то отношение, — заговорила Рут. — Впервые вижу этого человека.

Муж вскочил, будто его ударило током.

— Разумеется! Потому что до этого имела с ним дело в темноте! — закричал Гарольд. — Подцепила какого-то урода… Неужто скотина Бэттлби так нажрался, что не годился для твоих садистских штучек? И ты нашла этого несчастного кретина и… Боже мой!

В кабинете зазвонил телефон.

— Я отвечу, — сказала Рут, постепенно овладевая ситуацией.

— Ну? Кто это? — спросил Гарольд, как только она вернулась.

— Всего-навсего «Воскресные новости». Хотят взять у тебя интервью.

— У меня? Эта подметная газетенка? С какой радости?

Миссис Ротткомб ответила не сразу.

— Надо бы выпить кофе, — проговорила она и принялась возиться с электрическим чайником.

— Да говори же, ради Христа! Интервью о чем?

Пару секунд Рут молчала, выбирая, куда нанести удар.

— О том, что ты водишь в дом молодых людей. Только и всего.

Гарольд Ротткомб лишился дара речи. «Только и всего»! Некоторое время оторопь боролась в нем с яростью, но затем плотину прорвало:

— Ради всего святого! Не я привел этого козла. А ты! Я никогда не водил в дом молодых людей. И вообще, какой же он молодой? Ему все пятьдесят, если не больше! Ушам своим не верю! Я, наверное, стал плохо слышать. Мне отказывает слух.