Захар Прилепин - Десятка

Мы выпили теплой, горькой водки. Я шумно выдохнул, помотал головой, обвел взглядом зальчик «Второго дыхания». «Вот она, наша могила». И сказал вслух:

— По большому счету, Вов, мы свою миссию исполнили — в армии послужили, произвели по два гражданина России, так или иначе их обеспечили… Ты кредит за квартиру успел выплатить? — Володя кивнул. — И я тоже… В целом — оправдали свое пребывание. А остальное… Я не хочу больше мучиться, не хочу бегать и искать… Меня завтра выкинут из агентства, и куда проситься?

— Да никуда. Только в крестьяне.

— Туда — нет! Лучше в петлю. В Лосиноостровский парк, на ближайший сук…

Наши разговоры шли по кругу. Мы встречались три-четыре раза в неделю (почти каждый рабочий день) и говорили об одном и том же. Но это, как ни странно, не надоедало.

— Я устал. Я не вынесу, если меня попрут на улицу, — бубнил Владимир слезливо.

— И я! Я тоже… Куда мне? — отвечал я. — Пять лет учился на специалиста по рекламе, пятнадцать лет отработал, и хорошо отработал. Устраивал. И что? Одна дорога — на сук. Суици-ыд, — тихо запел-зарычал, — пусть будет легко-о!

— Да давай отравимся, — в который раз заспорил Володя. — Шесть таблеток всего. И там. А вешаться… Обмочишься, язык вылезет синий. Еще и столько всего обдумать успеешь, пока удушение длиться будет. Я тут в интернете просматривал свидетельства выживших. Страшно. Зачем тебе?..

— А я хочу, чтоб страшно, — упрямился я. — Хочу подумать. Я ни разу в жизни ни о чем всерьез не подумал. Жил и жил. Школу закончил, в институт поступил. Случайно почти. Прочитал где-то, что за рекламой будущее — и решил. И — дальше по инерции, по общему плану. Женился, даже не думая. Хорошая девушка, небедная, неистеричка, и… Тогда была неистеричка… Работал. Хорошо, считаю, работал, но ведь не думал. Не думал всерьез.

— Думать — вредно, — парировал Володя.

— За пять сек до черноты — полезно… Нет, не знаю, как ты, а я вешаюсь. Вот тебе клык: только меня официально увольняют в агентстве, беру веревку и еду в Лосиноостровский…

— А я глотаю колеса. Сегодня же куплю упаковку!

И мы подняли пластиковые стаканчики, чтобы закрепить свои обещания водкой.

— В тайгу вас надо с зажигалкой и перочинным ножиком, — раздалось от соседнего столика.

Мы обернулись.

Это сказал тот шаркающий мужчина. Сказал не раздраженно и зло, а как-то презрительно. Мы с Владимиром даже и не сразу нашлись, что ему ответить, хотя обычно быстро реагировали на хамство.

А мужчина, не спрашивая разрешения, переставил на наш столик стаканчик и бумажную тарелку с бутербродом. И добавил, несколько объясняя свое вторжение в нашу беседу:

— Я раньше таким же был. Читал всяких жизнененавистников… Шопенгауэра, Леонида Андреева. Тоже мечтал с собой покончить. Правда, у меня причина была более весомая — полное отвращение к жизни. Не то что у вас: маленькая напряженность на работе, и вы готовы. Я прав?

— Слушайте, — отозвался Владимир, — вас никто не звал. Мы с другом беседуем, это наше личное дело…

Мужчина приподнял руку:

— Секундочку. Разрешите, я коротко расскажу, а вы послушаете? Десять минут роли не сыграют, а может быть, вам полезно окажется. Если желаете, я водки возьму.

— Да мы сами в состоянии. — И я шагнул к барной стойке, купил двести граммов и самую дорогую во «Втором дыхании» закуску — две порции куриных грудок в панировке по шестьдесят шесть рублей…

— Игорь, — сказал мужчина, когда чокались; мы с Володей тоже, правда, без охоты, представились.

Выпили по глотку, заели.

— Я без всяких прелюдий, — заговорил Игорь. — Услышал вот ваши слова и не смог промолчать. Может быть, действительно полезно вам будет… Мне пятьдесят два года, я по образованию архитектор, правда, никогда ничего не проектировал, да и желания не было. Так, поступил по совету родителей, отучился… Вообще все делал без желания. С ранней юности жить не хотелось.

— Понятно, — усмехнулся Владимир.

— Нет, это сложно понять… У любого желания должна быть причина, а у меня… — мужчина покривил губы. — Виной этому была наша домашняя библиотека. Много старых книг. Ницше, Фрейд, Шопенгауэр, Селин… Как раз в мою юность издали Сартра. И все эти книги однозначно утверждали, что жить не стоит… Да, еще Есенин, конечно, Андреев — я их перечитывал раз по двадцать… У нас была интеллигентная семья, и мои родители принимали мое состояние за наличие большого ума. Но что такое ум? От ума должен быть толк, реализация. А что толку в том, что я сутками мог увлеченно… нет, это не увлечение было, что-то другое… сутками читал Ницше? Знал наизусть почти всего Есенина, из Андреева целые рассказы?.. Мда-а…