Захар Прилепин - Десятка

Я как услышал, что она из Башкирии, разозлился, помню. И нашим тут места нету, а еще эти соседушки лезут… Но ничего, не вышел, не начал. Да и какое мне дело, по сути-то? Не в мою же комнату.

«Детей жалко, — голос квартирантки опять. — Маша с октября не учится… А хорошо училась… Не знаю, как быть».

«И что, никто помочь не может? — Александра. — Отец их? Родственники какие?»

«Муж бросил, сбежал. Не знаю, где он. И знать не хочу. Мать погибла моя. Отец есть, но я с ним… Он от нас ушел, когда я еще маленькой была. У него давно семья другая. Да и, — слышу, голос окреп, злость в нем послышалась, — не хочу ни у кого ничего просить. Хочу работать, зарабатывать, детей растить. У меня хорошие, умные дети…»

«Да, — вздох Александры, — и ведут себя хорошо».

А эта не унимается. Не кричит, конечно, но так говорит, как криком:

«Нет, не надо мне помощи. Не хочу унижаться… поунижалась… Один раз сходила, а мне: „Надо думать, перед тем как ноги раскидывать“. А родные… родные хуже еще… Мать погибла, когда мне восемь лет было. Отец ничего не сделал, чтобы меня в детдом не помещали. А детдом… Своим детям такой судьбы не хочу… Пойду я, может, что-то получится. Сапоги, вроде, держат пока…»

«Ну иди, иди, — Александра ей, — что ж…»

Вот такой разговор. Наверно, единственный.

Точно не помню, что там в следующие дни было. Для меня они с Нового года в один слились. Мне-то что? — сидел в комнате, телевизор смотрел. Раза два выбирался на улку, хлеба подкупал, сигарет, водки, конечно. Мороз сильный навалился, так что особо не погуляешь. Не знаю, как там мои азики на рынке дюжили. Может, и не работали. До пятнадцатого января у нас давно в городе мертвый сезон — отдыхают все. Как это? — Рождественские каникулы. Главное — подготовиться к ним. Едой запастись и сидеть дома в тепле, программы переключать.

Да, а насчет них… Ну, детей я давно не видел. Может, еще с того года. Впечатление, что они и по нужде из комнаты не выходили, не мылись. Да я и сам редко там появлялся. И мыться в эти дни не мылся — честно признаться, лень было. Рожу утром сполоснешь, зубы щеткой поковыряешь, и скорей в кресло. Как раз в те дни землетрясение случилось в этой… Ну, где-то в Африке, в общем… Вот я за этим следил, видел, как наши эмчеэсники негритян доставали. Молодцы парни, многих спасли… А Елену?.. Елену встречал, скорей всего, но не вспомнить конкретного… Одну только помню встречу, это уже дня за три до вот этого.

Пошел я утром на кухню — глазуньки захотелось горяченькой. У меня и сальца кусочек оставался — с ним очень вкусно… Ну, зашел, а там она. Воду набирает в банку. И глазами встретились.

Знаешь, так меня что-то ее взгляд продрал. Никакой уже этой ее королевности не было, злости спрятанной, а… Ну вот собаки так смотрят, бывает, — будто хотят сказать о важном чем, попросить, и не могут. Так и она. Такой вот взгляд… И красивой такой она мне тогда показалась, даже не то чтобы красивой именно, а… Такое женское в ней появилось, такое, что вот обнять как-то тянет. Обнять, по голове погладить. Нет, погоди, не так. Не могу объяснить… Но вот у нас женщины — или железобетонный шкаф такой, или лахудра с голым животиком, или королевна, которая весь мир презирает. А таких вот… И… только между нами это!.. Мне вот шестьдесят четыре, а захотелось женщину, прям физически почувствовал…

Да-а, если б знал я, что так у них, если б она сказала, попросила хоть словом, я бы помог, конечно. Что я?.. Не совсем же я… Но она воду набрала и пошла к себе. Стройная, в халате розовом…

Ну а потом уже все и случилось. Дня через три-четыре. Точно сказать не могу.

Выхожу как-то утром и чувствую, пахнет не так. Как будто гниловатое, но такое… Будто куриные окорочка протухли. Самое точное… Как-то у нас свет по району отрубился на двое суток. И продавцы все думали, вот-вот дадут, с товаром не знали что делать, и окорочка затухли у них. И вот такой же запах примерно…

Ну, я потерпел — мало ли, — а потом к Александре стукнул: «У тебя, что ли, гниет?». Она холодильник открыла — нет, нормально. Еще подождали, и к этим, квартирантам, стучимся — не открывают. Через полчаса снова — не отрывают.

Решили с Александрой, что съехали. Елена-то жаловалась, что платить нечем за комнату, вот, думаем, и уехала. До нового срока неделя где-то осталась… Съехала и забыла что-нибудь, вот оно и запахло.

На другой день совсем уже невозможно стало. В прихожей, прямо, выворачивает… И пришлось мне одеваться, к Наде идти…

Изматерился я весь — холодина, и пелёхаешь с какой-то стати… Очень я был недоволен. Сразу там и Наде все высказал: «Пустила, а они там такую вонищу развели!..» Ну и еще что-то в таком настрое, и что жаловаться буду.