Джурахон Маматов - Памирские рассказы

Он повалился на снег, белоснежная поверхность которого окропилась алой кровью. Далеко в низине реки он увидел людей, с криком бежавших в его сторону. Он и раньше их встречал, но никогда так близко не подходил. Барс даже не знал, стоит ли их опасаться, но теперь понял: да, стоит. Они, оказывается, могут причинять жгучую боль и, самое главное, – внезапно, без предупреждения.

Барс попытался встать на лапы. Правая передняя почти не слушалась его. Он чувствовал некоторую слабость. Приподняв раненую лапу, он сделал несколько коротких прыжков. Вроде получилось. Попытался совершить длинный прыжок… Трудновато, нет прежней лёгкости.

Но тут со стороны бегущих существ он снова услышал оглушительный грохот, и его зоркие глаза заметили огненную струю, пролетевшую прямо над его головой. Он не знал, что это такое, но звериный инстинкт подсказывал, что нужно бежать. Прижавшись к снегу, он оглянулся вокруг и в шагах десяти, слева, заметил огромный камень. Собрав все силы, он сделал свой излюбленный кошачий прыжок. Из-за раненой лапы он получился не совсем длинным, но всё же камня он достиг, приземлившись в глубокий сугроб, который его и замаскировал. Из своего укрытия он наблюдал за этими странными существами: они вразнобой махали и показывали руками в разные стороны – кто на правый склон, а кто на левый.

Барс переждал немного, глубоко зарывшись в снег. Потом начал зализывать рану и всё удивлялся, как же этим существам удалось его укусить с такого далекого расстояния. Он получил хороший урок – держаться подальше от людей. До сих пор он был уверен, что только волки могут напасть и ранить его в честном бою. Век живи – век учись. Когда голоса этих существ исчезли, он привстал из сугроба и небольшими прыжками стал карабкаться вверх. Его умению взбираться по скалам позавидовал бы любой альпинист «Снежный Барс». Через некоторое время он достиг того места, где еще утром проделал лаз среди пушистого белого снега в своё логово.

Барс полежал у входа. Солнце уже взошло полностью. Кругом была ослепительная белизна. Высоко в небе парила пара орлов. Он снова начал зализывать свою рану. Небольшие пучки шерсти прилипали к его розовому шершавому языку. От правого плеча, вниз к лапе, протянулись высохшие бурые пятна крови. Они неестественно выглядели на фоне его красивой шерсти. Барсу и в голову не приходило, что главным объектом охоты для этих существ был не он сам, а его красивая шкура – его красивая шерсть, которую он сейчас нежно зализывал.

Он не знал и того, что эти же самые существа создали законы, согласно которым он взят под охрану, но сами же их и нарушают. Но больше всего его возмущало то, что они не предупреждают о предстоящей схватке, как это делают другие, например, те же самые волки или медведи, иногда встречающиеся ему на горных тропах.

Барс ещё немного полежал на чистом, белом снегу. Боль от раны утихала. На сегодня он был сыт. Охота удалась. Ещё один урок его горной жизни усвоен – жестокий урок. Но сегодня ему улыбнулась фортуна. Палитра его звериного инстинкта окрасилась ещё одним оттенком – быть всегда начеку. Кроме явных врагов, волков и медведей, есть и скрытые, более опасные звери, которых нужно остерегаться ещё пуще. Но сколько у него ещё будет таких уроков среди этих суровых горных вершин, ослепительных снегов и естественной красоты дикой природы? Он ведь и сам есть часть этой природы. Давайте пожелаем ему удачи!

14 октября 2009 года

Страх

Бани Одам аъзои якдигаранд

Ки дар офариниш зи як гавхаранд

Чу узве ба дард оварад рузгор

Дигар узвхоро намонад карор

Ту к-аз мехнати дигарон бегами

Нашояд ки номат ниханд одами

(Саади)

Все племя Адамово – тело одно,

Из праха единого сотворено.

Коль тела одна только ранена часть,

То телу всему в трепетание впасть.

Над горем людским ты не плакал вовек,–

Так скажут ли люди, что ты человек?

(перевод с таджикского/персидского)

Когда в городе поселяется страх, он становится каким-то чужим. Вроде и родной, да не такой как прежде, и люди тоже родные, но уже не такие как раньше. Не поймёшь, кто враг, а кто друг. Это ведь гражданская война – самая подлая из войн.

Мирный солнечный день стонет, когда его прошивают автоматными выстрелами. И в такие моменты даже в полдень как будто наступают сумерки. Вы когда-нибудь слышали автоматные очереди в городе? Слышали, каким эхом отдают выстрелы в кварталах? Это не эхо – это стоны мирного дня. Ведь его прострелили, и через сквозные раны вытекает само спокойствие. День сдувается и сморщивается, как проколотый жёлтый шарик. Он нехотя становится серым, хотя солнце продолжает светить. Вслед за спокойствием уходят и смех, и веселье. Они покидают пространство, где звучат выстрелы. Они оставляют город молча и обреченно, с обидой, ведь ими пренебрегли. С их уходом в воздухе освобождается место, которое заполняется липким страхом – жутким страхом. Он надолго поселяется в моём когда-то весёлом городе.