Владимир Орлов - Лягушки

— Добрый вечер, молодой человек, — сказала дама. — Извините за вторжение в тишину вашей души…

— Тогда уж и в тишину моего разума, — сказал Ковригин.

— Ах, да, да! Души и разума… Да, да! — согласилась дама. — Вы ставки делать будете?

— На Хмелёву или на Ярославцеву, что ли? — спросил Ковригин на всякий случай.

Дама поглядела на него с неким удивлением. Или даже, Ковригину показалось, с испугом.

— Конечно буду! — выпалил Ковригин. Будто в опасении, что в ставках ему сейчас откажут. — Или на Хмелёву! Или на Ярославцеву!

— А почему только на этих двоих? — спросила дама. — В списке есть и другие. Вы смотрели наш спектакль?

— Нет.

— Вы приезжий? — опять чуть ли не испуг в глазах дамы.

— Я проезжий. Из Сыктывкара в Аягуз… — начал было Ковригин, но осадил себя. И так уже с тишиной своего разума принялся выламываться перед женщиной, занятой делом. А ведь был уже готов пошутить по поводу чистильщика Эсмеральдыча и его подсказок. И всё же спросил по инерции или от упрямства: — А что, приезжие или проезжие не имеют права на ваши ставки?

— Отчего же? — сказала дама. — Имеют. Каждый имеет.

— И японцы?

— И японцы.

— Так что мне следует делать? — спросил Ковригин.

— Получить от меня жетон для участия, — сказала дама. — А после спектакля опустить его. Куда и где, сведущие люди подскажут.

— И? — спросил Ковригин.

— Пятьсот рублей, — сказала дама. — За жетон. Далее мои функции исчерпываются.

"Допустимо, — решил Ковригин. — Даже более чем допустимо. Выколочу из Петра Дмитриевича Дувакина. Если, конечно, не забуду про эти пятьсот рублей, про эти ставки дурацкие, про Хмелёву с Ярославцевой. Но, скорее всего, забуду…"

Даму с исчерпанными функциями Ковригин ни о чём более расспрашивать не стал. В положенное время сведущие люди обнаружатся сами, объяснят, что и зачем, и направят, куда совать жетон. Вручил даме пятьсот рублей, получил от неё металлический кружок с цифрами, похожий на гардеробный номерок, и расписался в платёжной ведомости. Ход этой стремительной комиссии вызвал у Ковригина сомнения, тут же обросшие колючками. Но он о них промолчал. Ну, расстанется с пятьюстами рублями, ну и всё, ну и ладно…

И всё же дама посчитала нужным дать кое-какие советы. Сохранить контрамарку или билет. "Кстати, он у вас есть?" Ковригин протянул даме билет. Место в "уголочке" явно вызвало удивление дамы. А может, и какие-то более сложные чувства. Или даже подозрения. Помолчав, дама в униформе добавила вот что. Хорошо бы после спектакля вместе с жетоном участник смог предъявить паспорт. Или хотя бы сообщить его данные. И ещё. Деликатность дамы, а возможно, и её уважение к правам человека, вызвали паузу. И ещё, наконец произнесла дама смиренно, как бы с чувством вины перед Ковригиным, не по грубой фискальной необходимости, а исключительно следуя традиции ставок, участнику их будет предложено оставить отпечатки пальцев…

— Уже оставил! — радостно заявил Ковригин. — На трёх коньячных рюмках. Могу и на всех Маринкиных башнях. А генетических экспертиз не будет? А то — пожалуйста! Вдруг я окажусь потомком Марины Мнишек!

— Благодарю за внимание. Желаю успеха, — произнесла дама серьёзно, но и как бы с укором в глазах озорнику, или пальцем попеняв обормоту, встала и удалилась.

Ковригину бы отправиться к портретам Хмелёвой и Ярославцевой, да и попытаться углядеть в их лицах знаки случая. А может, и знаки судьбы. Но возле его столика возник Мамин-Сибиряк.

— Можно присесть к вам? — спросил Мамин-Сибиряк.

— Конечно, — сказал Ковригин. Мамин-Сибиряк с коньячно-бутербродным набором на блюде присел. Спросил:

— Вы меня узнаёте?

— Естественно, — сказал Ковригин. — Прекрасное застолье и общение под стук колес… Вас…

— Николаем Макаровичем меня величают, — предупредил вопрос Ковригина подсевший. — Фамилия — Белозёров. "Мамин-Сибиряк" — в обиходе некоторых моих знакомых. Шутка с долгой историей, не буду сейчас рассказывать… А вы, я слышал, Василий Караваев из журнала "Под руку с Клио"… Занимательный журнал. Многие читают…

— Да, я из журнала "Под руку с Клио", — сказал Ковригин. — А Вася, или даже Васенька, Караваев — это, как вы выразились, в обиходе некоторых моих знакомых. Точнее сказать — одной моей знакомой…

— Приятно, приятно… Для кого-то вы Васенька… Для одной знакомой… А может, и не для одной… Тут никакой странности нет… Этакий молодец!.. И приятно… — заулыбался Белозёров. Но Ковригин почувствовал, что его слова местного жителя, видимо, не из последних, насторожили. — Вы в "Малахите" остановились?