Владимир Орлов - Лягушки

— Блинов вряд ли слыхал про это самое обозрение, но синопсисы сочиняет, иные и в сто страниц. Для него это — пересказы содержания замыслов. Представил авторскую редакцию "Маринкиной башни", а к ней и синопсис первого варианта пьесы. Какие ещё его синопсисы взяты под опеку авторского права? "Подлинные записки Лобастова", либретто оперы "Маринкина башня". Какой-то музыкальный театр готовит оперу с сюжетом о Марине Мнишек. Ты не знал, что ли?

— Нет, первый раз слышу, — растерянно пробормотал Ковригин.

— Поздравляем легкомысленного балбеса! — будто бы обрадовался Дувакин.

— Да, надо сходить на Бронную, — пообещал Ковригин.

— Да зачем тебе самому-то ходить? — съязвил Дувакин. — Пошли какую-нибудь Лоренцу Козимовну, а сам сиди на печи. Ладно, ладно. Главный фокус Блинова сейчас вот каков. Узаконен и попадёт в хранилища отечественной литературы его синопсис "Софья Алексеевна, старшая сестра".

— "Старшая сестра", это уже было, — сказал Ковригин.

— Да, но та старшая сестра не имела младшего брата, — сказал Дувакин. — А у нашей Софьи был, да ещё какой! До меня донеслось, что в своём сочинении Блинов взял чуть ли не все ключевые факты биографии Софьи у Ключевского и Костомарова, и попробуй его теперь обойти. И это касается не только тебя, но и нашего журнала.

— Зачем это ему надо? — спросил Ковригин.

— Ты простак? Или всё еще ходишь пришибленным после полёта в Аягуз? — удивился Дувакин. — Он устраивает минные поля. Какое бы ты ни написал новое сочинение, он тут как тут со своими синопсисами. А если случатся какие-либо совпадения, сейчас же начнётся и атака с заявлениями в суд о плагиате и интеллектуальном воровстве. Так что, тебе надо быть рисково-самостоятельным в своих сочинениях, писать то, что Блинову и в голову никогда не придёт.

— Экий благоразумный совет! — сказал Ковригин. — А почему он именно на меня повёл охоту?

— Тщеславный дурак! — поморщился Дувакин. — То есть он не дурак, но в случае с тобой — дурак. Он всегда тебе завидовал, а потому и не любил. А после конфуза на банкете в Синежтуре и вовсе тебя возненавидел. Каким-то манером, говорят, приобрёл московскую прописку. Притих-то он притих, но ходит победителем, этаким братом Кличко, не знаю каким, весь светится ожиданием побед, может, в голове у него Нобелевская премия. Но не исключено, что он игрушка в чьих-то лапах. Отсюда и его деньги, его прописка, судачат, что и квартира. И если ты — его личная мишень, то у тех, кто им играет, умыслы и цели посерьёзнее…

— Какие такие цели? — спросил Ковригин.

— Не знаю какие, — сказал Дувакин. — Думаю. И ты подумай. Может, наш журнал для кого-то лакомый кусок и его надо прихватить. Может, Наталья Борисовна Свиридова кого-то раздражает и её желают поставить на место. Вся эта жёлтая акция с намёками на странные путешествия Свиридовой и её молодого бойфренда, наверняка альфонса, — теперь уже явно злая, и мне кажется, в исполнители здесь мог быть примазан и Блинов…

— Это я-то молодой бойфренд и альфонс? — рассмеялся Ковригин. — Наталья на два месяца моложе меня!

— А ты-то тут при чём? — удивился Дувакин. Потом сообразил. — Ах, ну да! Ну да! Как же я тебя-то отвёл?.. Тогда ты… Тогда вы с ней… Ну, ладно, там посмотрим… Ты-то что намерен делать или предпринимать?

— Прежде всего писать. Продолжение "Записок Лобастова" вроде бы идёт нормально. "Софью" решил до поры до времени забыть. Но теперь, узнав о синопсисе Блинова, из упрямства работу продолжу. Не спеша, потихоньку. Надо будет посидеть в архивах, многое прочесть…

— Я бы на твоем месте, пока Блинов в засаде, Софьей не занимался, — сказал Дувакин.

— Иного совета я от тебя не ожидал. Но дело тут" уже не во мне и не в Блинове. Я не успокоюсь, пока не выскажу суждения об интересующих меня персонажах истории. Но если случится сочинение о "Софье", я не принесу его тебе, не волнуйся.

— Почему же не мне? — будто обиделся Дувакин.

— А потому, — сказал Ковригин, — что тебе неприятно будет узнать из Гистории князя Куракина, петровского генерала, дипломата, хотя бы о том, как развлекался молодой преобразователь. Сам ли — исполнителем, азартным наблюдателем ли, вдувал в задницу подданного мехами воздух. Шутки эти нередко кончались смертями. Но так шутили… И это были мелочи. Вряд ли ты будешь печатать моё сочинение…

— Посмотрим, — неуверенно произнёс Дувакин и отправил в топку рюмку коньяка.

— А ещё в моих планах встреча с Блиновым, — сказал Ковригин. — Постараюсь не набить ему морду. Но может, и набью.