Джеймс Донливи - Леди, любившая чистые туалеты

Поймав себя на обращении к эпитету “павлинья”, она рассердилась, поскольку слово это отчасти оспаривало изысканность ее южного наследия. Впрочем, она сознавала, что в конечном счете понесла потерю не сентиментальную, но финансовую, да еще и продемонстрировала свою уязвимость. Ладно, пусть их, пропали так пропали, оставив ее с мучительными подозрениями насчет того, кто мог совершить покражу. Самое худшее, что с уверенностью-то она ни черта сказать не могла. И ее безумно соблазняла мысль пасть infra dignitatem [8] Ниже своего достоинства (лат.). , сообщив имена своих гостей полиции, что снабдило бы йонкерскую [9] Йонкерс — северный жилой и промышленный пригород Нью-Йорка, имеющий статус города. “Геральд трибюн” заголовками наподобие

ПЕРСОНАЖИ “СВЕТСКОГО АЛЬМАНАХА”

КРАДУТ НАСЛЕДСТВЕННЫЕ ЦЕННОСТИ

У ОБЕДНЕВШЕЙ РАЗВЕДЕНКИ

Но ведь ее воспитали как леди. И вот, пожалуйста, ей приходится сражаться за жизнь в совершенном одиночестве. И как знать — тут она рассмеялась, — хорошее судебное дело могло бы снова собрать вокруг нее большую толпу людей. Разумеется, в зале суда. Что уже не смешно. Черт побери, да при определенном везении ее в этой толпе так могут помять, что у нее начнется некроз какого-нибудь там органа. Или она, осматривая, как пристрастилась теперь делать ночами, свои груди, нащупает роковую опухоль. Конечно, это не отнимет у нее всегдашней и неизменной учтивости, зато она сможет умереть трагически медленной смертью.

Ладно, хорошо уж и то, что она знает, где хочет быть похороненной. В лесах Южной Каролины. На старом сельском кладбище, неподалеку от заповедного поля на плантации бабушки — того, где охотились на куропаток, — бок о бок с самой бабушкой, на семейном участке, вокруг которого покрываются патиной времени каменные монументы, напоминающие о героях-конфедератах времен Гражданской войны. И где ступать по высокой траве следует с осторожностью. Поскольку ее временами облюбовывают змеи, возжелавшие погреться на солнышке, а наступив на какого-нибудь медноголового щитомордника, ты можешь мигом воссоединиться с теми, кто уже упокоился здесь с миром.

Имя свое, Джоселин, она всегда недолюбливала, однако во время приема все гости называли ее коротко: Джой. Радость, стало быть. Вот слово, которого она теперь, когда ее жизнь лишилась столь многого, и слышать-то не желает. Утрата этих произведений искусства была не просто последним ударом — во все время супружества она неизменно видела в них финансового туза в рукаве, туза, с которым всегда можно было взять да и смыться из дому, просто-напросто вызвав такси и покидав бесценные безделушки в сумочку. Конечно, потом, отнеся эти вещи в “Сотбис”, пришлось бы поселиться в каком-нибудь почтенном отеле и ждать затаив дыхание, когда их выставят на аукционе.

Но черт вас всех подери совсем, если так поступают с тобой твои гости, ты становишься бесцензурной не только в помышлениях, но и во всем, чем станешь заниматься в будущем, включая и выбор друзей. Который, увы, навряд ли представляется ныне возможным, поскольку единственным, с кем она ощущала хоть какое-то взаимопонимание, была закованная девица из окна напротив.

И потому, проразмышляв над случившимся сорок восемь часов, она послала к чертям собачьим всю ораву так называемых старых друзей и сообщила о краже в полицию. Не приходилось сомневаться, что после этого она пала в глазах своих гостей в строгих вечерних костюмах еще и гораздо infra dignitatem. Ну и пусть, люди вообще до того похожи один на другого, что можно обзавестись кучей новых знакомых за те пять минут, в которые поезд проходит четыре мили до Бронксвилла. А после за партией бриджа в загородном клубе, когда она все рассказала своим партнершам, ей вдруг пришло в голову, что ее могли и вправду ограбить, что в ночь, когда она взяла дробовик и вышибла дух из телевизора, кто-то мог и в самом деле осмотреть ее дом, а потом просто вернуться и подождать, пока все гости уйдут обедать в столовую.

Да и хрен с ними. Название “Скарсдейл” всегда казалось ей немного смешным, она даже именовала ближайшие его окрестности “Долиной скАрпионов”, и это представлялось ей наиболее точным обозначением того, что их городишко делает с некоторыми из своих обитателей. Кроме того, она по собственному опыту знала, что и кровельщик, и водопроводчик, и электрик поначалу изображают из себя завзятых сердцеедов, потом Эйнштейнов, потом наносят тебе пару бессмысленных визитов, норовя зазвать на свидание, а уж под самый конец пытаются срубить тебя под корень с помощью счета за оказанные услуги.