Джеймс Свэллоу - Снежная леди

Когда Ян заглянул к ней, она спала и её грудь тихо поднималась и опускалась под изношенным термоодеялом. То, что она здесь, в окружении рам его законченных и незаконченных картин, казалось таким правильным. Композиция сцены была дополнена тем, что здесь находилось то, что не могло находиться. Рука Яна пробежалась по этюднику в кармане, но свет был слишком слабый, и он не хотел использовать фонарь без крайней необходимости.

Он написал ей записку большими, аккуратными буквами, приклеил его к лоскуту, и провёл пальцем по скрепляющей печати. Ян накинул своё поношенное армейское пальто, и закрыл за собой вход в палатку. Ему было неудобно оставлять её одну, но ещё более сложно было оставаться с ней рядом, пока она спала. Он не мог сосредоточиться. Он бросал всё, чем бы он ни занимался, чтобы слышать её дыхание. Она отвлекала его от всего остального.

Он поднял воротник и засунул руки в карманы. Путь Яна проходил через колонию аккуратных пластиковых куполов, расположенных рядом, для обогрева, по обоим берегам Влтавы. Тощий кот ворчливо проводил его мимо рваных юрт, где представители Новой Богемы прятались от пронизывающего зимнего холода. Ян обычно держался подальше от их выходок, избегая бесконечных споров о манифестах, которые, видимо, были их единственным вкладом в городское искусство; но финансовые обстоятельства вынудили его оставаться на периферии их палаточного городка. Он получил место, став торговым посредником и делая мелкий ремонт для наименее раздражающих среди них. Поначалу казалось неловким, когда они узнали, что она живёт с ним, но спустя некоторое время их внимание снова переключилось на себя, и о новоприбывших забыли.

Ян вздохнул, поднимаясь по ступеням, пока не оказался на берегу реки. Вид замка, и, словно парящий рядом, шпиль Собора Святого Витта, достигавший низких облаков, приветствовали его. Над головой, гудя, пролетели над крышами сторожевые истребители, пугая птиц, шныряющих в устьях переулков.

Шёл снег. Казалось, это было постоянным состоянием Праги в эти дни, единственным отличием было наложение тонов в беспросветной серости неба. Ян мельком взглянул вверх, и заморгал, ослеплённый слабым солнечным светом. Сегодня снежинки падали по одиночке, лениво, ветер поднимал их холодными порывами, а затем бросал к его ногам. Ян выбрал обходной путь, направляясь в Новый Город, так что он мог пройти мимо галереи Ньятты. Он гулял спокойно, не спеша, стараясь, чтобы это было не так очевидно. Через окно, едва заметно, он мог различить невзрачные пейзажи, которые она согласилась выставить для него.

Это не были его лучшие работы. Некоторые из них он написал не так давно, вдохновлённый школой Сияния и анархо-пуантилистскими работами Тефта. Ньятта взяла эти работы с таким своим красноречивым вздохом, что у Яна сложилось впечатление, что она сделала это в качестве, своего рода, общественной работы. В прошлом она продавала работы именитых художников на окраинах, но он не был готов тряхнуть стариной после того, о чём Люкс сказал ему однажды, тогда, посреди пьяного кутежа. Как говорил поэт, Ньятта набиралась жалости от случая к случаю, и давала им пожертвования под видом покупки, прежде чем выбросить картины, которые ей приносили. Ян хотел верить в то, что Люкс просто язвил – так и было, если быть точным – но не мог отделаться от страха, что он может быть прав.

С этими холодными мыслями, прилипшими к нему, словно зловонный сигаретный дым, Ян обнаружил, что пришёл в «Воробей», и наклонил голову, чтобы войти в паб. Несколько снежинок скользнули с ним внутрь, и осели на пороге.

Кёртис окинул его пьяным взглядом и подмигнул, когда Ян присел рядом с ним с бутылкой пива. Мари слабо улыбнулась ему. Люкс, как и ожидалось, проигнорировал его появление, продолжая какую-то обличительную речь, которую он излагал несчастному Нильсу.

– Тебе не хватает понимания подлинной сущности этого общества, – говорил Люкс, размахивая стаканом любимого им ядовито-красного вина. – Ты никогда не узнаешь этого, пока сам не будешь голодать!

Нильс смотрел в пол. У него в деревне была богатая, любящая мать, и Люкс больше всего любил упрекать его этим фактом. Ян считал, что Нильс был неплохим малым, хотя и довольно заурядным на их фоне, и объяснял отсутствие его успеха нехваткой таланта, а не способностью самостоятельно платить за квартиру. Как и Ян, Нильс и Мари были художниками, хотя и разных направлений. Только Люкс, самодостаточный литератор, и Кёртис – пробивающийся актёр, вращались в других сферах.