Дмитрий Липскеров - Последний сон разума

Зубов ринулся в ледяное озеро не раздумывая. Он не думал в этот момент ни о медали, ни о повышении в звании, ему действительно хотелось помочь утопающему Карапетяну, а потому, не чувствуя холода, он в мгновение доплыл до аквалангиста, перевернул того на спину и, уложив его голову к себе на грудь, поплыл обратно к берегу.

– А где бакенбарды? – поинтересовался Погосян, когда Карапетяну было произведено искусственное дыхание и он открыл навстречу сослуживцам свои черные глаза.

И действительно, предмета гордости лейтенанта, бакенбард, которые он так любил крутить и приглаживать, как будто не было вовсе, словно искусный парикмахер потрудился на дне озерном, сбрив их начисто.

– Что случилось? – задал вопрос Погосян.

– Э-э-э… – промычал Карапетян и открыл свой рот, в котором не было языка.

– Ишь ты! – изумился Зубов, трясущийся от холода. – Язык на дне прикусил!

– Этого еще не хватало! – рассердился майор. – Вызывай «скорую»!

Зубов побежал к машине, а Синичкин ближе подошел к пострадавшему и смотрел на него, сострадая, забыв вмиг все обиды.

– Потерпи, друг! – приговаривал Владимир, поглаживая резину гидрокостюма.

– Скоро помогут тебе!..

«Скорая» приехала быстро, и врач по дороге в больницу интересовался, не сохранился ли откушенный кусок языка, и если да, то можно попробовать его пришить на место, сейчас такие операции делаются повсеместно.

Володя Синичкин, сопровождающий товарища в больницу, развел руками и сказал, что язык, вероятно, на дне карьера и что его никак не достать оттуда.

– Немым останется! – предупредил врач.

– Жаль, – ответствовал участковый.

Володя проводил лейтенанта до приемного покоя хирургического отделения и вернулся к себе на работу, где за столом с шашлыками поведал сотрудникам неутешительные новости.

Вероятно, меня уволят! – решил про себя майор Погосян, вяло жуя кусок баранины. – Не имел я права Карапетяна без специальной подготовки на дно озера посылать. Без пенсии останусь!..

За окном пошел снег, да такой крупный, что через некоторое время прогнал с улиц осень и обустроил город под зиму.

Тем временем Володя Синичкин сообщил коллегам, что Карапетян останется немым навеки, что у него выкушен язык и теперь он не сможет говорить ни по-русски, ни по-армянски.

– Вот записочку передал! – и участковый протянул бумажку майору Погосяну.

Начальник ознакомился с содержанием послания и порылся у себя в затылке, вернее в наружной его части, почесав ежик жестких волос.

– В голове у Карапетяна помутилось малость! – прокомментировал майор. – Ну и не странно это при таких обстоятельствах!

Он сложил письмо вчетверо и засунул в карман кителя, висящего на спинке стула.

– Кушай шашлык! – предложил Погосян Синичкину, и когда оголодавший капитан принялся вгрызаться в сочные куски мяса, начальник мягко сообщил: – Тут на тебя жалоба телефонная поступила…

Майор хрустнул головкой зеленого лука и продолжал:

– Ты, мол, неоднократно мистифицируешь персонал нашего госпиталя! Мол, когда захочешь – надуваешь ноги, когда захочешь – сдуваешь! Хамишь старшим по званию и от рекорда уклоняешься! Требуют, чтобы на тебя взыскание наложили! Звездочку отобрали…

Синичкин лишь вздохнул:

– Глупые они!

– А ты, значит, умный! Один ты у нас умный!

Погосян раззадоривал себя, подспудно желая разрядиться на подчиненном.

– Да если бы ты умным был, ты бы это дурацкое ухо запрятал бы куда подальше, а не подкладывал всем свинью висяком!

– А ногу куда?

– Какого хрена ты вообще на этот карьер шляешься! – разошелся майор. – У тебя других объектов мало?

– Так ведь преступление обнаружилось, – оправдывался Синичкин.

– Да чихать я на твое преступление хотел! Из-за него нашему товарищу язык откусили!

– Кто? – встрял Зубов, принявший с обморозу сто грамм и по этому случаю настроенный благодушно.

– Не твое дело! – рыкнул Погосян. – Тьфу, чушь какая!..

– Так ведь пропал татарин! – продолжал гнуть свое участковый.

– Да и хрен с ним! Может, он в Крым подался, или еще куда!

– Без ноги и уха!

– Молчать! – взорвался майор и почувствовал на нервной почве расстройство желудка, погнавшее его в отхожее место.

– Проверь, чего там на пульте! – приказал Синичкин Зубову, и пока старшина послушно исполнял, Володя выудил из кителя командира карапетяновское письмо и прочитал его наскоро.

Из послания становилось ясно, что лейтенант подвергся нападению хищных рыб, которые откусили ему язык и лишили главного достоинства – бакенбард! Далее шел текст, который Синичкин воспринял как бред человека, пережившего шок. Текст сообщал такую вещь, которая не укладывалась в голове капитана и была абсолютно неправдоподобна. Он положил письмо на прежнее место и случайно рыгнул шашлычным духом.