Сергей Самсонов - Кислородный предел

— Ну и чего ты, дура? Этаж — шестой! Шестой — не двадцать пятый! Туда-то проникли! Живых по больницам! Врачи! Вот день пройдет, соображай, да мало день — неделя, и самое время наступит — все данные, списки. А может, и дома уже, ты представь? Тебя вот ищет и с ума… Любое может быть…

А Сухожилов вскинулся в ответ, как отзывается солдат — отличник на трубный зов, вскочил, готовый облачиться и подпоясаться быстрей, чем догорит до пальцев спичка, и побежал на звук набата, мгновенно про Подвигина забыв Не по-спортивному одетый физкультурник, пожалуй, слишком ранним утром в парке. Через ограду перепрыгнул и поливальную машину обогнал, так и бежал, с эскортом и салютом, мокрый от мелких брызг; стал выдыхаться, двигаться с машиной наравне, и в водяной пыли, в лучах рассвета над ним висела персональная трепещущая радуга. Настиг его Подвигин, тоже мокрый весь; собакой за хозяином бежит, не отставая.

— Слышь, тезка? Должен понимать… Один ты у меня, единственная ниточка. Я что кумекаю — с тобой я, тоже в этом направлении.

— А дочка как же? Дочка есть.

— Да погоди ты — дочка. Твоя, она теперь моя… не знаю, как сказать. Теперь и мое это дело, ты понял?

— Я ее второй раз в жизни.

— Что «второй раз»?

— Видел, что? — и Сухожилов на бегу осклабился. — Что? Может такое?

— Может, может. Я — целый год кругами, подойти не мог, ты вот — второй раз в жизни. Так точно, оба — невменяемые. Это как же вас на Форум занесло? По бизнесу опять же, что ли?

— По бизнесу, по бизнесу.

— Кредиты тебе выдавала?

— Смешнее — барышня и хулиган. Налетчик я, она — моя жертва.

— Это как?

— Рассказывать долго.

— Давай ко мне, я тут недалеко. По новостям узнаем досконально, что там.

И вдруг сигналят им — не поливальная машина, нет, а куцый, словно бы с обрубленным хвостом кортеж, в котором черный «Мерседес» столь совершенных очертаний, что каждый видящий его немедля должен распылиться на частицы от сознания своей ничтожности, и два квадратных «Гелендвагена» сопровождения. Настигли, встали; Драбкин, слуг не дожидаясь, сам дверь, сияющую лаком, распахнул, наперерез им побежал, уже преобразившийся и ставший снова «узнаваемым» — всесильный недоделок с рахитичным тельцем и гениальной головой.

— Ребят, простите, я так не могу. Я не в свое, конечно, дело, но вижу, что у вас несчастье. У каждого свое, одно ли на двоих — не знаю. Ведь кто-то там у вас остался, знаю. И я на самом деле предлагаю, нет, настаиваю: любая помощь в поисках, по всем больницам и если вдруг… ну, нужно будет… медицинские условия, то можете рассчитывать. Ну это просто глупость, если есть возможность, не воспользоваться. Ну, согласитесь сами! А у меня — ресурс.

— Ты-то, Гриша, один там?.. — усмехнулся Сухожилов. — Никого в отеле не оставил? А то ведь ничто человеческое нам…

— Типун на язык тебе! — возликовав, изобразил негодование Драбкин, бесчеловечному веселью подыграл.

— Ну вот и слава богу: хоть один бесцеремонно счастлив. Смотри, Подвигин, кого на самом деле любит Бог.

Они вчетвером спускаются вниз — мужчины в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти, в костюмах с элементами ручной работы стоимостью от двух тысяч долларов (безупречный крупный узел шелкового галстука, плотный воротник, угол среза — сорок пять градусов), сверкая циферблатами инерционных Rolex'ов и мягкой кожей итальянских туфель. Проходят вестибюль, в котором металлические стойки напоминают пульты управления гигантским космическим кораблем, выходят на широкое крыльцо и направляются к своим машинам, провожаемые взглядами курящих операционисток из соседнего банка — стремительно стареющих девиц, чьи глаза уже заволокла безнадежная хмарь однообразного будущего, уже прошедшей мимо жизни, и сквозь эту хмарь уже не пробивается ни лучика обыкновенной женской заинтересованности.

Впрочем, женского томления, расчетливой надежды вот на них — на «бизнесменов» — им тоже каждый вечер достается в утомляющем избытке: вон, посмотри — по прилегающей аллее гуляют, бедрами покачивая и с тонкой сигареткой на отлет, жирно накрашенные наивные красотки, которые, надев все самое короткое и облегающее, приходят к бизнес-центру, чтобы подцепить себе «банкира» на ночь, а если очень повезет, то и на месяц или даже на год. Подходят, просят прикурить, стреляют глазками, в которых словно честно указана расценка, из пушки бьют по воробьям, дурехи, ведь большинство из тех, кто здесь сидит, в аквариуме, — вполне себе средние, затюканные жизнью офисные мужичонки, а тот, кто действительно крут, давно уже либо в надежных руках, либо просто чересчур придирчив и взыскателен для того, чтоб снизойти до вас.