Лея Любомирская - Лучшее лето в её жизни

– Тьягу! – шепчет Соня. – Тьягу, ты спишь?

Тьягу бормочет что-то неразборчивое и пытается натянуть одеяло на голову.

– Тьягу, проснись, пожалуйста!

Не открывая глаз, Тьягу поворачивается к Соне и сонно тычется губами ей в щеку.

– Тьягу! Ну Тьягу же! – Соня уворачивается от поцелуя и раздраженно пихает Тьягу в бок. – Проснись, ну!

Все так же не открывая глаз, Тьягу садится в кровати, рукой нащупывает на тумбочке часы и зачем-то подносит их к уху.

– Что с будильником? – хрипло спрашивает он у Сони. – Сломался? Который час?

– Полтретьего. – Соня тоже садится в кровати, вынимает часы у Тьягу из руки и зачем-то сует их под подушку. – Послушай. Мне приснилось…

Тьягу со стоном валится на спину.

– Через четыре часа вставать! Соня, какого черта?!

– Ну погоди! Ну послушай! – Соня целует Тьягу в ухо. – Ну дай я расскажу, я же до утра забуду!

– Соня, спи и дай спать мне! – Тьягу с силой дергает одеяло, заворачивается в него с головой и решительно поворачивается к Соне спиной.

– Соня, ну что ты дуешься? – Тьягу в одних трусах топчется босиком на кухне и расстроенно заглядывает Соне в лицо. Соня отворачивается. – Ну Соня, ты же знаешь, что меня нельзя будить среди ночи! Я такого наговорю – сам потом жалею… Ну пожалуйста, Соня!..

– Я тоже тебе говорила: «Ну пожалуйста, Тьягу!» – непримиримо отвечает Соня.

– Ну Соня! – Тьягу надевает рубашку и начинает застегивать пуговицы. – Смотри, что я из-за тебя натворил! Оторвал пуговицу!

– И тут я виновата?! – возмущенно спрашивает Соня, намазывая тост маслом.

– Конечно, – убежденно отвечает Тьягу. – Когда ты на меня дуешься, я даже рубашку застегнуть не в состоянии. Прости меня немедленно и расскажи, что тебе приснилось, а то у меня не останется ни одной рубашки с пуговицами!

Соня хихикает и наливает Тьягу кофе.

– Мне приснилось, – говорит она, – будто я живу где-то, где лето. В большом таком доме, деревянном. С верандой и садом. И как будто у меня есть две дочери – Долорес и Кэт. Странные имена, правда? Как в кино…

Тьягу откусил полтоста и жует, поэтому ответить не может, но он энергично кивает – да, мол, ужасно странные имена.

– Мне тоже вчера приснился очень странный сон, – говорит Тьягу, с усилием проглотив свои полтоста. – Как будто Рикарду Нунеш пригласил меня на свою свадьбу. Представляешь?

– Что же тут странного, – опять начиная сердиться, спрашивает Соня.

– Ну как же! – удивляется Тьягу. – Рикарду же уже женат!

– Что такое «лазули»? – задумчиво спрашивает Соня, откручивая колпачок у флакончика с лаком.

– «Лазули»? Может, «разули»? – Тьягу плюхается на диван и разворачивает газету. – Где ты взяла это слово?

– Кэт попросила…

– Какая Кэт? – удивляется Тьягу, вытряхивая из газеты на пол рекламные вкладыши.

Соня стряхивает с кисточки лишний лак и делает вид, что не слышит.

– Соня, – зовет Тьягу. – Кто такая Кэт?

Соня придирчиво разглядывает только что накрашенный ноготь.

– Соня! – Тьягу откладывает газету и встает с дивана. – Ответь мне, пожалуйста, кто такая Кэт и зачем ей эти лазули?

– Соня! Соня, проснись, Соня! – Тьягу трясет Соню – вначале осторожно, потом с силой. Соня стонет и что-то жалобно лепечет, но не просыпается. Лицо ее залито слезами. – Проснись, Соня, милая, проснись! Это был дурной сон, Соня, просто сон! Проснись, пожалуйста! Хочешь, я тебе принесу воды?

Соня всхлипывает и просыпается. Несколько мгновений смотрит на Тьягу, потом с силой обхватывает его за шею и заходится в рыданиях.

– Она просит! Она все время просит эти чертовы лазули! Не ест! Не спит! Ты бы видел, как она похудела! Я просто боюсь приходить – она ко мне ручки тянет: «Мама, лазули! Мама, лазули!», а ручки – как веточки! А не прийти не могу, Долорес одна не справляется. Она умирает, Тьягу, Кэт умирает, а я не могу ей дать эти ее лазули! Тьягу, я тебе клянусь, если бы я могла, я бы из себя сделала лазули, только бы она перестала плакать!

Тьягу хочет объяснить, что это все – только сон, что нет ни Кэт, ни Долорес, ни лазулей, но голос не слушается. Поэтому Тьягу только обнимает Соню покрепче и начинает тихонько ее баюкать.

– Это мне? – спрашивает Соня, разворачивая сверток.

– Не тебе, – качает головой Тьягу. – Это для Кэт.

– Что это? – Соня достает два синих каменных шарика – один потемнее, другой – в пятнышко.

– Это лазурит и лазулит. – Тьягу трет покрасневшие глаза. Он не спит уже три ночи – караулит Соню. Как только Соня начинает плакать во сне, Тьягу будит ее и приносит ей воды. Два дня это помогало, – попив и перевернув подушку на прохладную сторону, Соня засыпала и спокойно спала до утра, но сегодня она проплакала всю ночь, не помогла ни вода, ни подушка, ни валерьянка. – Что-то из этого наверняка и есть ее «лазули». Отдай ей, и пусть она уже оставит тебя в покое.