Григорий Ряжский - Наркокурьер Лариосик

— Я — женщина, — ответила Ларэ, — но пока еще девушка. Чек возьмешь?

— Привет, Ларэ! — крикнули ей справа. — К нам подойдешь?

— Привет, Ларэ! — крикнули ей слева. — Забегай сюда, у нас столик!

— Потанцуем, Ларэ? — спросили ее сзади.

И Ларэ подходила, забегала и танцевала, но разговор этот с парнем ее огорчил. График графиком, но вопросов подобных она не хотела. Тем более не хотела она непредвиденных неожиданностей. Не хотела, ненавидела и уже боялась…

Случай подвернулся сам собой. Партия героина была в расфасовке, как обычно, но большая и по низкой цене. Правда, к ней прицепляли десять килограмм маковой соломки. Она подумала, прикинула и взяла. Взяла, несмотря на то, что предложил Рыхлый, который доверия уже не вызывал. Взяла, потому что прикинула про это самое хорошо и точно, тем более что Рыхлый отдавал так, на веру, за репутацию. Если все уйдет быстро, то хватит. Хватит на второй этап. На самую главную в ее жизни операцию, и тогда… Тогда — ничего уже лишнего, ничего позорного и ненужного для Ларэ не останется, все будет удалено безболезненно и аккуратно, и она найдет себе любимого человека, мужественного, доброго и сильного, и она выйдет за него замуж, и ее будут любить, как настоящую женщину, и ласкать и гладить, как живую, а не бутафорскую. И тогда она тоже ответит любовью, своей любовью, такой же настоящей, какой станет сама. Когда все закончится…

Когда на следующий день Ларэ появилась на дискотеке, была пятница, и все было как обычно: музыка бухала, свет мигал и искрился, народ отрывался по полной программе, а ее контингент, в нервическом ожидании лучшего из жизненных катализаторов уже рыскал глазами по сторонам в поисках знакомых спасателей. Первые девять чеков ушли минут за сорок, в рублях и долларах, примерно пополам, оставался всего один чек, но еще не пришли забирать соломку. Об этом она договорилась вчера, там же, в клубе, с одним, тусклого вида хмырем с бегающими глазами и дергающимся кадыком.

«Странно, — подумала она тогда еще, — типичный кокаинщик, а заказ дал на соломку».

Хмыря этого за последнее время она встречала довольно часто, то по клубам, то в дискотеке, но до дела обычно не доходило. Что-то каждый раз останавливало Ларэ от контакта с ним. В этот раз, правда, обошлось без излишних рефлексий с ее стороны — цель оправдывала средства, потому что была такой, что средства значения не имели, а поэтому в итоговый расчет уже не принимались…

Когда внезапно музыка выключилась и зажегся полный свет, к ней подошли к первой. Хмырь махнул перед ее носом красной коркой и крепко взял под локоть. Глаза его больше не бегали, а кадык не дергался. Ларэ не успела еще как следует испугаться, как инстинкт самосохранения заставил ее моментальным движением свободного плеча скинуть сумочку на пол и отшвырнуть ее ногой в сторону. Сумочку тут же поднял другой хмырь, почти по внешнему виду такой же, как и кокаинщик.

— Ну, зачем же ты так, Ларэ? — развязно улыбнувшись спросил он. — Или, как тебя там по паспорту?.. Лариса? — Он поднял сумку и повесил ей на плечо, другое уже плечо, то, которое кокаинщик держал под локоть. — Пройдемте с нами, милейшая, на предмет досмотра, и понятых тоже попрошу пройти…

Если бы не полкило соломки, она бы выкрутилась почти наверняка.

— Для собственного употребления, — объяснила она хмырю, указав на обнаруженный при обыске героиновый чек.

— Да у тебя нет же ничего, ни одной дороги даже, — усмехнулся он, глянув на ее руки, затем быстрым цепким взглядом окинул ее всю разом. — Нигде ж не пробито, так что, в чистом виде наркокурьер получаешься. Соломы, вон, одной — хоть подушку набивай. 228-я светит, не меньше, — подвел он невеселый итог, — по ука рэфэ.

— Я через пупок, может быть, вмазываю, — сделала попытку оправдаться хоть как-нибудь Ларэ.

— Ну, ясное дело, — отреагировал опер. — А это хмели-сунели от бессонницы? — он кивнул на маковую соломку. — По чайной ложке перед сном… — он зевнул и посмотрел на часы. — Ну, спать-то тебе там точно не придется, в камере, я имею в виду. Там тебе хмели сплошные будут… И, особенно, сунели.

В камере следственного изолятора, куда его поместили в понедельник, предъявив обвинение, кроме Лариосика находились еще восемь человек. И если бы к вечеру в Бутырку с воли не залетела малява, то рыжего новичка с бледным лицом, в куртке с капюшоном и неаккуратно отхваченными ногтями со смытым к тому времени при посредстве великодушного Слепакова красным лаком, просто не заметили бы. В новом своем обличье он напоминал проштрафившегося сопляка-студента из подмосковного техникума. Однако уже к утру малява добралась до камеры, как раз в то время, когда Лариосика увели для встречи с положенным ему в соответствии с процессуальным кодексом адвокатом. Адвокату, ознакомившемуся с постановлением, помимо материалов дела, заодно стало известно и об интересной особенности своего подзащитного, и поэтому он тут же затребовал проведения спецмедэкспертизы. И не только потому, что во время первой встречи подзащитный настаивал на имени Ларэ или, на худой случай, на гражданку Тилле, и просто не реагировал на все другие виды обращений, а потому еще, что адвокат с ужасом убедился в… В общем, в успешных результатах первого этапа перерождения Лариона Олеговича в гражданку Тилле. Ларэ — не Ларэ, но гражданка Тилле действительно имелась, исходя из первичных признаков пола, по крайней мере, верхних их частей, тех, что располагались ближе к потолку и отстояли дальше от паспортных данных. Идентификацию остальных признаков предстояло провести той самой экспертизе «Спец». И обе стороны с этим сразу согласились, что в следственной практике имело место, скажем прямо, не часто. Сопроводительная бумага предписывала: «Проверить на предмет вменяемости и половой принадлежности». Тем не менее, поскольку гр. Л. О. Тилле по всем документам оставался мужеского пола, то был возвращен обратно в камеру, ту самую, откуда его забирали на встречу с адвокатом…