Алессандро Д'Авения - Белая как молоко, красная как кровь

— Да ты не понял, глупый! Астрофизик — это учёный, который изучает небо, звёзды, небесные орбиты.

— Кто знает… Это было бы интересно. Только астрофизикам наверняка нужно очень хорошо знать математику. К тому же Млечный Путь — это, пожалуй, один из немногих случаев, когда белый цвет меня не пугает.

— Почему?

— Наверное, потому, что состоит из множества маленьких светящихся точек, соединённых друг с другом… и за каждым таким соединением таится история, которую можно запомнить…

— Да… только прекрасные истории заслуживают созвездий…

— Ты права. Посмотри, как Персей освобождает Андромеду, посмотри на Пегаса, как он летает, белоснежный и свободный…

— Тут требуется немного фантазии, но…

Прерываю Сильвию, чьи слова словно уносятся в прозрачном воздухе к самим звёздам, и кажется, будто те слышат нас.

— Мне хотелось бы, — говорю, — подобно Персею, освободить Беатриче от этого чудовища. И ускакать на крылатом коне…

— Это было бы чудесно…

— По-твоему, я мог бы и писателем стать?

— Расскажи какую-нибудь историю…

Задумываюсь. Смотрю на самую красную мерцающую звезду.

— Жила-была однажды звезда, молодая такая звезда. И как все молодые звёздочки, маленькая и белая, как молоко. И казалась очень хрупкой, но потому лишь, что испускала много света, отчего становилась почти прозрачной. Звали её Нана, это значит Крохотная. А второе имя Бьянка — Белая, потому что цветом походила на молоко. Вот и получилось у неё такое имя — Нана Бьянка, а проще — Нана. Звёздочка любила бродить по небу и знакомиться с другими звёздами. Но шло время, она выросла и из малышки Наны превратилась в Большую Красную Звезду. Все остальные звёзды завидовали её красоте и её золотистым лучам, разлетавшимся, словно длиннейшие волосы. Но секрет Красной Звезды заключался в том, что на самом-то деле, в душе своей, она оставалась малышкой Наной, простой, яркой и чистой звёздочкой, хотя и выглядела большой и красной. Вот почему она до сих пор сияет в небе, меняя свой цвет с белого на красный и наоборот. И нет ничего чудеснее её на небе. И на Земле тоже.

Умолкаю. Это не бог весть какая история. Вообще никакая не история, лишь то, что подсказала одна яркая звезда. И я указываю на неё:

— Вот эту звезду хочу посвятить тебе, Сильвия.

Улыбка озаряет лицо Сильвии, и оно освещается то белым, то красным светом, потому что, словно зеркало, отражает с расстояния миллионов, может быть, миллиардов, световых лет блеск её далёкой звезды.

Сильвия опускает голову мне на плечо и закрывает глаза. А я молча смотрю на Персея, Андромеду и Пегаса. Небо превратилось в огромный тёмный киноэкран, на который можно проецировать любые фильмы, какие только захотим, — и в то же время я чувствую, как что-то лёгкое и светлое неслышно укрывается где-то в самом далёком уголке моего сердца, подобно песчинке, которая прячется в раковине устрицы, чтобы превратиться в жемчужину.

«Я люблю тебя», говорят глаза Сильвии.

«Я тоже», — отвечают мои глаза.

Учила итальянского вызывает меня отвечать, а потом спрашивает, почему это я только теперь начал учить язык. Смотрю на Сильвию; она чуть заметно качает головой, и я оставляю при себе то, что хотел бы ответить, — и точно знаю, кого должен благодарить. Одну ошибку я всё же допустил — в сослагательном наклонении.

— Почему не знаешь сослагательного наклонения, Лео? Словно нарочно делаешь ошибку. Это же самый простой случай…

Опять молчу и проклинаю тот день, когда ради приятной компании пропустил урок и пренебрёг сослагательным наклонением, решив, что всё равно никто его не употребляет. Ради приятелей можно, наверное, отказаться от сослагательного наклонения, но говорить без него на родном языке никак нельзя. И потому я получаю четвёрку вместо пятёрки.

С завтрашнего дня непременно займусь сослагательным наклонением, нравится мне оно или нет. Вот и сейчас разобрался. Даже нравится, хотя придётся всё время помнить о нём и всюду исправлять свои ошибки. Если хочу стать писателем, нужно научиться употреблять сослагательное наклонение. Слов нет, это не самая необходимая в жизни вещь, но с ним лучше живётся: жизнь наполняется оттенками, открываются какие-то возможности. А жизнь так коротка, что есть смысл прожить её как можно полнее.

Когда прихожу к Беатриче, она пишет дневник. Как и Сильвия. Встречает меня улыбкой и просит помочь. Её дневник никто не читает, но мне она разрешит, если буду записывать под её диктовку.