Фланнери О'Коннор - Царство небесное силою берется

Мальчик встал и поспешил уйти. Какое забавное совпадение, сказал друг. Он сказал то же самое, что и я тебе все время твержу. Тебе кажется, что Господь расставил для тебя ловушку. Так вот: нет никакой ловушки. Есть только те ловушки, которые ты сам для себя расставил. Ты Господа не интересуешь, он знать о тебе не знает; да если бы и знал, все равно ничего бы для тебя не сделал. В этом мире у тебя никого нет, кроме себя самого, и только самому себе ты можешь задавать вопросы, судить или благодарить — только самого себя. Только себя. Ну, и меня еще. Уж я-то тебя не оставлю.

Первое, что попалось ему на глаза, когда он вылез из машины у мотеля «Чероки», было маленькое озеро. Оно, как зеркало, отражало кроны деревьев и бесконечный небесный свод. Оно выглядело так необычно, что, казалось, лишь секунду назад его здесь установили четыре сильных ангела, чтобы ему было где окрестить ребенка. Появившаяся в коленях слабость доползла до живота, а потом, поднявшись еще выше, продернула дрожью челюсть. Спокойно, сказал друг. Куда бы ты ни пошел, везде будет вода. Ее не вчера придумали. Только не забывай, что вода предназначена для чего угодно. Ну, как ты думаешь, не пришло еще время? Разве не пора уже показать, на что ты способен? Разве время сомнений еще не прошло?

Они пообедали в темном углу того же вестибюля. Еду подавала сама хозяйка мотеля. Таруотер ел жадно. Он был напряжен и сосредоточен, съел шесть сандвичей с мясом и выпил три банки пива. Он как будто готовился к долгой поездке или еще к какому-нибудь делу, которое потребует всех его сил. Рейбер заметил этот внезапный аппетит к некачественной пище и решил, что это нервное. Он думал, что пиво поможет развязать Таруотеру язык, но и в лодке мальчик был, как обычно, мрачен и угрюм. Он сидел, сгорбившись, надвинув шляпу на лоб, и, сдвинув брови, смотрел туда, где исчезало в воде его отражение.

Они успели отплыть от мостков, прежде чем Пресвитер вышел из мотеля. Женщина потащила его к холодильнику, извлекла оттуда зеленый леденец на палочке и протянула ему, не сводя глаз с его загадочного лица — как зачарованная. Они успели доплыть до середины озера, когда Пресвитер взобрался на мостки: женщина тут же бросилась за ним следом и вовремя успела его схватить, чтобы он не упал в воду.

В лодке Рейбер вскрикнул и отчаянно схватил руками пустоту перед собой. Потом покраснел и нахмурился.

— Не смотри туда, — сказал он, — она за ним приглядит. А нам нужно отдохнуть.

Мальчик мрачно смотрел на мостки, где только что едва не случилось несчастье. В той ослепительно яркой картине, которую он видел перед собой, малыш был единственным черным пятном. Женщина развернула его и уводила назад к мотелю.

— Не велика была бы потеря, если бы и утонул, — обронил он.

Рейбер вдруг на мгновение увидел, как сам стоит по грудь в океанской воде и держит в руках безвольное тело сына. Он тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. И тут же понял, что от Таруотера его минутное замешательство не ускользнуло. Мальчик внимательно смотрел на него, словно видел насквозь и был в шаге от разгадки какой-то тайны.

— С такими детьми никогда ничего не случается, — сказал Рейбер. — Может, лет через сто до людей дойдет, что их нужно усыплять сразу после рождения.

На лице у мальчика явственно отразилась жестокая внутренняя борьба, настоящая война между искушением согласиться и очередной вспышкой ярости.

Кровь горела у Рейбера под кожей. Он изо всех сил пытался подавить в себе желание признаться во всем. Он подался вперед, его рот открылся, потом закрылся, и наконец он сказал сухим тоном:

— Однажды я пытался его утопить, — и жутким образом ухмыльнулся мальчику прямо в лицо.

Губы Таруотера разомкнулись, как будто только они и услышали эти слова, но он ничего не сказал.

— У меня нервы сдали, — сказал Рейбер. Он смотрел на воду, и всякий раз, когда переводил взгляд вверх или в сторону, ему казалось, что он видит на поверхности отблеск бледного пламени. Он стал крутить в руках шляпу.

— У тебя кишка тонка, — сказал Таруотер таким тоном, как будто изо всех сил старался быть вежливым. — Он мне всегда говорил, что ты ничего не можешь сделать, не можешь действовать.

Учитель наклонился к нему и сказал сквозь зубы:

— Я устоял против него самого, вот что я сделал. А что сделал ты? Может, ты и выбрал самый быстрый способ от него избавиться, но, чтобы по-настоящему пойти против его воли, этого никак не достаточно. Ты действительно уверен, — спросил он, — ты уверен, что действительно справился с ним? Сомневаюсь. Сдается мне, что он и сейчас держит тебя, словно цепями прикованным. И еще мне сдается, что ты не сможешь освободиться от него без моей помощи. И что у тебя есть проблемы, с которыми самому тебе справиться не под силу.