Вика Варлей - Наказание

Спустя несколько минут Варвара, морщась от боли, поднялась с колен. Охая, собрала продукты по полу. До Ваниного слуха донеслось: «Три десятка яиц! Хоть бы одно целехонько!». Затем плюхнулась обратно на пол и разрыдалась. Мальчик подошел, неуклюже провез ладошкой по темным волосам.

– Не плачь, мамочка. Не плачь…

– Да я не плачу… – всхлипывала женщина, вытирая лицо огромным носовым платком.

– Тебе больно?

– Ничего не поделаешь, сынок. Ничего не поделаешь. Придется терпеть... Ну, ничего-ничего… Пройдет. Ты больше не лезь, когда отец злой то. Хорошо? Только хуже будет. Все равно ничего не сделаешь. Лучше перетерпеть, смолчать.

Ваня послушно кивнул, а мать, в который раз отметив его бледное лицо и совсем тоненькие ручки, выдохнула:

– Знаешь, что? Давай ка мы тебя отправим к сестре. На месяцок. А? Хоть подышишь свежим воздухом…

– Фамилия Имя Отчество…

– Силантьев Олег Петрович. Пятидесятого года рождения.

– За что судимость?

– Сто вторая. Выпустили досрочно за хорошее поведение…

Сержант милиции Прохоров провез тяжелым взглядом по поникшей голове задержанного, по расстегнутому вороту застиранной рубахи в клетку, ссутулившейся спине, и недовольно продолжил:

– Адрес регистрации?

– Город Липецк, проспект Ленина, 7

– Проживаете один?

– Да. Жена, как меня посадили, съехала. В разводе мы.

– Гражданская жена, любовница есть?

– Нет…

– Понятно. Как оказались в деревне Казинки?

– Говорил же, – тетка моя там живет. Отпуск на работе взял – ягод поесть, да помочь в огороде – старая уж она у меня… Товарищ сержант, отпустите! Нет за мной никакой вины!

– Не отвлекайтесь! Место работы?

– На заводе слесарем…

– Где были в день убийства?

– Где был? На огороде и был. Тетка подтвердит. С утра картошку окучивали и до самого вечера. Только пообедать в дом и заходили.

– Из показаний Силантьевой Марфы Алексеевны следует, что она на несколько часов заходила в дом, чтобы приготовить поесть и отдохнуть. Вы же при этом продолжали копаться в огороде. Так или нет?

– Это же загон, начальник! Я свое уже отсидел! Как говорится, искупил вину. И девчонку эту я не знаю! В глаза не видел! Слышал только, что собаки в навозной куче раскопали мешок…

– Правильно слышал. На теле Кати Каликиной найдены следы насильственной смерти. Твоих рук дело? Кстати, навозная куча эта через два дома от дома вашей родственницы.

– Не виноват я ни в чем, гражданин начальник. Богом клянусь!!! А тетку мою пожалейте, очень прошу. Не дергайте. Седьмой десяток уж ей…

– Ишь, заботливый какой нашелся! Расписывайся!

Олег поставил на протоколе допроса закорючку и задержанного увели. Сержант Прохоров сунул руки в карманы брюк, сделал круг по кабинету. Второй. Потом себе под нос пробормотал: «собственное признание – царица доказательств». Приняв решение, подошел к телефону. Согласовав все с начальством, резко скомандовал: «Слепцова ко мне!».

Железные нары, невозможно грязный матрас, облупившаяся краска на бетонных стенах, умывальник с ледяной водой, «параша» возле дверей, от которой исходит зловоние… Олег вдохнул тяжелый, спертый воздух следственного изолятора, – он поклялся себе, что сюда больше не попадет. Наладит нормальную жизнь. Заведет семью, детей. Устроится на работу. Не вышло… Подозреваемый уткнулся лицом в ладони и его плечи затряслись от рыданий. Немного успокоившись, он прилег и стал размышлять. Ведь против него ничего нет, и он никого не убивал. У следствия ни улик, ни мотива. Помурыжат и выпустят, – куда денутся. Еще ничего не потеряно…

Неожиданно «кормушка» резко звякнула. В дырке показался глаз и край фуражки. Молодой голос весело произнес: «Встречай гостя дорогого!» Затем дверь распахнулась и в камеру с матрасом подмышкой и железной кружкой в руке, ввалился мужчина. «Ну и бугай!», – констатировал Олег, настороженно оглядывая нового постояльца. Ему улыбались, демонстрируя ряд желтых, прокуренных зубов. Под ложечкой засосало.

– Ну, здравствуй, мил – человек! – затараторил вошедший, – Не бось – не обижу. Если договоримся. Меня Сан Санычем звать. Погоняло «Часовой». А тебя?

– Олег я. А почему «Часовой?»

Милиционер за дверью весело хмыкнул, засов лязгнул. Надзиратель удалился, громко насвистывая. Все СИЗО знало, чем занимается Сан Саныч и за что получил подобное прозвище. Оперативники часто прибегали к услугам такого сорта, – выпытать, вынюхать нужную информацию, а проще – выбить силой, запугать. Потом бери подозреваемого голыми руками. Этот выбивал как следует, – начальство всегда было довольно. Получит Сан Саныч за почасовую работу в очередной раз поблажки и гонорар...