Карен Армстронг - Святой Павел. Апостол, которого мы любим ненавидеть

Да, ученики Иисуса говорили, что Иисус был похоронен в день казни. Однако Павел прекрасно знал, что большинству римских солдат нет дела до переживаний евреев, а потому они вполне могли оставить тело Иисуса на кресте на поживу стервятникам. Даже если Иисус был невиновен, он осквернял Землю Израилеву26. Вообразить, что его оскверненные останки были преображены, что Бог воскресил Иисуса и посадил его по правую руку от себя, было чудовищно, немыслимо и кощунственно. Такое учение — оскорбление достоинства Бога и его народа, лишь задерживающее долгожданный приход Мессии. А потому, думал Павел, секту нужно искоренить.

В побиении камнями Стефана Павел играл лишь пассивную роль. Однако, когда эллинисты продолжили распространять свои кощунственные идеи, он стал действовать агрессивнее: «…входил в дома и, влача мужчин и женщин, отдавал в темницу»27. Он не стеснялся использовать грубую силу и впоследствии напоминал своим последователям: «Я жестоко гнал Церковь Божию и опустошал ее»28. Возможно, одних его жертв приговаривали к 39 ударам плетью в синагоге, других били или даже линчевали, подобно Стефану. В итоге грекоязычная община учеников Иисуса в Иерусалиме была уничтожена. Лука рассказывает: «В те дни произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме; и все, кроме апостолов , рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии»29.

Тогда как говорящие на арамейском общины, сосредоточенные вокруг Двенадцати, остались невредимы, изгнанные эллинисты отправились в странствие и дошли «до Финикии, и Кипра, и Антиохии, никому не проповедуя слово, кроме иудеев»30.

Некоторые эллинисты развернули свою деятельность в синагогах Дамаска. Согласно Деяниям, Павел узнал об этом и, «еще дыша угрозами и убийством на учеников Господа», выпросил у первосвященника разрешение арестовывать их и привозить в Иерусалим для наказания31. Однако крайне сомнительно, что первосвященник вмешивался в дела общин диаспоры. Скорее, Павла отправили в Дамаск особо ревностные фарисеи, желая обезопасить еврейскую общину в очень непростой ситуации32. Лет через 30, в начале иудейского восстания против Рима, всех дамасских евреев схватят по огульному обвинению в подстрекательстве к мятежу, сгонят в гимнасий, и за какой-нибудь час они будут убиты. Учение о том, что человек, претендовавший на мессианство и казненный римским наместником, воскрес и вскоре вернется и разделается со своими врагами, было чревато опасностями для всей общины33. Павел решил предотвратить грядущие бедствия, но по дороге в Дамаск с ним произошло нечто неожиданное34.

Как рассказывает Лука, когда Павел находился уже недалеко от города, внезапно его ослепил яркий свет с небес. Павел упал с лошади на землю и услышал голос, вопрошающий: «Савл, Савл! Что ты гонишь меня?» «Кто ты?» — спросил Павел. Голос ответил: «Я Иисус, которого ты гонишь», — и повелел Павлу идти в Дамаск, и «сказано будет тебе, что тебе надобно делать»35.

Лука отобразил самый главный аспект обращения Павла: внезапно тот осознал всю противоречивость своего положения. Впоследствии он попытается объяснить дилемму, с которой столкнулся в свою бытность несгибаемым фанатиком: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю»36. Павел всеми силами старался ускорить приход Мессии, это и было то «доброе», которое он пытался делать. Однако для него настал момент истины: он понял, что ученики Иисуса правы и гонения на их общину лишь препятствуют наступлению мессианской эпохи. Больше того, насильственные действия, которые он совершал, нарушали основные заповеди Торы: любовь к Богу и любовь к ближнему. В своем неумеренном радении о букве Закона он забыл строгое повеление Божье: «Не убий». Впоследствии он напишет в связи с этим такие строки: «По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божьем, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего». Он восклицает: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего…»37 Открыв ему, что Иисус, замученный и оскверненный, обрел славу и воссел одесную Всевышнего, Бог тем самым избавил Павла от мучительного противоречия, и последующую жизнь тот провел, осмысляя посетившее его озарение. Оно было ошеломляющим, потому что оторвало Павла от всего, что прежде составляло содержание его существования, но в то же время и освобождающим.

В одном отношении Лука рассказывает о происшествии по дороге в Дамаск несколько иначе, чем Павел. В Деяниях он описывает случившееся как видение, используя иные слова, нежели те, которыми описывал встречи воскресшего Христа с учениками в Евангелии. Эти более ранние события Лука считал объективными физическими явлениями: Иисус ходил, разговаривал и ел, как и до распятия. А видение Павла носило совсем иной характер. Более того, Лука подчеркивает, что Павел не видел Иисуса (будучи ослеплен светом, он лишь слышал голос)! Одним словом, Лука не считает Павла очевидцем Воскресения в том смысле, в каком ими были Двенадцать апостолов. Но для самого Павла главным в пережитом было именно то, что он действительно видел Господа: Иисус явился к нему так же, как ранее явился Двенадцати38. Вокруг этого небесспорного утверждения нередко возникали дискуссии. Для Павла апостол — это человек, который видел воскресшего Христа. «Не апостол ли я? — вопрошал он. — Не видел ли я Господа?»39 В послании к общине, основанной им в Коринфе, Павел рассказывает о том, что уже стало главным преданием в движении Иисуса, перечисляя, как после Пасхи Воскресший явился сначала Петру, потом Двенадцати ученикам, потом 500 с лишним братьям, потом Иакову, «а после всех явился и мне, как некоему извергу»40. При этом случившееся с ним не было обращением в обычном смысле слова: ведь Павел не переходил в другую религию. Он всю жизнь считал себя иудеем и в свете этого рассматривал и свое дамасское откровение: он был призван так, как некогда Исаия, и, подобно Иеремии, он был избран еще во чреве матери41.