Михаил Веллер - Огонь и агония

Почему все происходит именно так, а не иначе? Когда закладывается будущее? Каким из будущего кажется прошлое? Кто прав из всех наблюдателей события? Почему их точки зрения принципиально не могут совпасть? Вот живут рядом несколько людей в одном доме — ближе некуда: братья и сестры под отчим кровом. Почему даже между ними не только противоречия во взглядах на мир и на поступки — но: они видят в одном и том же мире разные миры и разные поступки.

Почему в романе такая игра композицией и словом, такая усложненность, более того — такой разнобой, разностилье, разновременье, разные интонации, разные трактовки событий вплоть до полной невозможности совместить «мировидение» разных людей — самых родных?

Фолкнер прекрасен. Только не надо в «Шуме и ярости» докапываться до хрен знает каких кристальных и продуманных глубин и откровений. Бросьте! Хотите понять секрет, суть — смотрите проще:

Вот маленькому худощавому парню, любящему выпить, 32 года: он только что выпустил роман («Сарторис»), только что женился, денег нет, подрабатывает в кочегарке, в Миссисипи влажно и жарко, он крайне высокого мнения о себе и одновременно неуверен, его благословил сам Шервуд Андерсон, но он же назвал простым деревенским парнем, который не знает ничего, кроме клочка своей земли, ну так и этого достаточно. А парень писал стихи, читал Джойса и Вирджинию Вулф (как и все подобные парни), он в возрасте цвета! он тоже может! сейчас он им залудит! на его клочке земли происходит такое, что только всмотреться надо!

И он пишет книгу о том, что люди разобщены, и мир разобщен, и душа вечно не в ладу с разумом — разобщение-то изначально живет внутри человека! И создает чудную компанию характеров, натур: благородный самоубийца, добрая блудница, циничный стяжатель, кастрированный идиот, старая негритянка-слуга и ее юный внук. Расклад — Достоевский бы позавидовал! Гротеск.

И сейчас он воткнет сюда все достижения модернизма! С разных точек зрения, разными мозгами разных людей, разными стилистическим приемами — а заумь есть на этот момент лишь признак высокого качества, эстетизма, элитарности. И — в русле общей идеи — это тоже, форма, работает на создание, изображение разобщенности, раздробленности, оборванности, нестыковок.

А уж хронотоп! (любимое слово Бахтина после «полифоничности»). Уж этот усложненный хронотоп — всем хронотопам хронотоп. Недаром куча людей старательно вытягивала гордиев узел «Шума и ярости» в ниточку, чтоб можно было понять: так в жизни-то (жизни героев) что за чем и когда. И где было?

И вот эта фраза, эта формула, произнесенная устами Макбета в V акте, с которой начинается роман, два слова из которой стоят его заголовком, как ясный указатель: не только указатель, но автокомментарий — ключ к хитрому замку, ключик, который владелец демонстративно повесил на дверь под самый нос посетителя:

«Жизнь — лишь движущаяся тень, бедный актер, который горд и суетлив свой час на сцене, и потом умолкает навсегда; это повесть, которую пересказал дурак: в ней много шума и ярости, но вовсе нет смысла».

Драматизм судеб наших героев, их муки и усилия, их надежды и результаты, их представления о жизни и друг о друге — бессмысленны. Нет истины, нет единства мира, единства жизни, все — фигня.

Так что остается? Остается память о жизни — она у каждого своя, и усилия эту жизнь понять, изменить, приспособиться к ней, чего-то в ней достичь, и желания и надежды принести радость близким людям, и быть с ними; и тщета усилий и надежд. И непостижимость жизни, ее законов, непостижимость происходящего.

Честно говоря, Фолкнер сложил такую сложную головоломку, что в ее хитросплетениях можно увидеть при желании что угодно. Что есть, кстати, один из признаков, аспектов совершенства.

…Разумеется, то, что «Шум и ярость» вышел именно в 1929 году, еще не означает непременную связь, материалом и темой, духом и формой, с теми тремя романами, о которых речь шла выше. Если после того — не означает вследствие того, то одновременно — не означает родственно и взаимосвязано.

Взаимосвязано!

Видите ли. Один из вечных вопросов, представляющихся загадочными: каким образом двое или несколько ученых, живущих в разных странах и даже не слышавших друг о друге, практически одновременно совершают одно и то же открытие? Э-э!.. Они все были в курсе современной науки, все следили за новинками, все имели представление о современных методах и теориях — то есть: они запитывались из одного информационного облака, оформляя идею в одном принципиально направлении. Корабли не видят друг друга за горизонтом, но подул ветер — и все три, или больше, двинулись в одном направлении с одной скоростью и показали один результат. В науке дует общий информационный ветер. Кто-то пришел первым? Скоро и другие подоспеют.