Михаил Веллер - Огонь и агония

Он видел жизнь такой, какая она есть на самом деле, со всеми ее трудами и муками, неудобствами и гадостями, без всяких сглаживаний острых углов и без всякой «лакировки действительности», как выражались когда-то в Советском Союзе. С ее вонью и грязью, подлостью и слабостью, с ее несправедливостью и жестокостью. Уж он-то жизнь знал.

Но! Это тот самый случай, когда вид пропасти рождает у человека мысль не о бездне пропащей, а о мосте для перехода. Сильный и храбрый — все может. Борись, иди вперед, не падай духом, не сдавайся ни в каких условиях, найди в себе силы добиться задуманного любой ценой.

Вы понимаете — перефразируя старую римскую пословицу: добиться своего необходимо — жить не так уж необходимо. И если ты исповедуешь эту истину — ты победишь всегда, и выживешь скорее всего.

А. Сильные чувства. Сильные страсти. Проявления сильного духа. Проявление несгибаемого мужества человеческого и благородства. Требуют для выражения, для описания, для изображения — сильных слов! Сильных слов и выражений! Ну нельзя описать, изобразить действия и чувства великого романтического масштаба — скромными словами критического реализма, который к рубежу, опять же, ХХ века пришел к принципиальному отрицанию любой метафоричности, любой красивости и масштабности, любой выразительности, если она выходила за рамки сугубо бытового, простого, точного, протокольного — о, протокольного! — языка. Ну глаза, ну цвет их, ну могут блестеть или наполняться слезами в крайнем случае — но уж «пылать негодованием», «метать молнии» и тому подобное — увольте, во времена Чехова это уже полагалось пошлыми штампами и высмеивалось людьми, «имевшими вкус».

Лондон был храбр и плевал на мнения. Драться один против компании он умел с детства. И. Его романтическое героическое мировоззрение — неизбежно должно было отражаться в местами романтическом героическом стиле. Стиль — это мировоззрение! Поэтому великан ростом шесть футов два дюйма. Поэтому пороги вскипают белой клокочущей пеной. Поэтому вокруг стояла зловещая тишина, а дерево склонилось под бременем лет, и сталь весело звенит, вгрызаясь в промерзший ствол. Хотя это — очень изредка. Для обстановки, настроения, контраста, чтоб лучше прочувствовать читателю. Ибо эти красивые и наивные слова и обороты безотказно, безошибочно действуют на чувства и воображение. Оу йес, они вышли из моды! Но стоящие за ними понятия не могут выйти из нашего воображения.

Выразительные средства искусства — условны. Но чувства наши в этой жизни — неизменны и вечны.

Язык Джека Лондона, соединяющий точный простой реализм описаний и характеристик с оборотами и выражениями порой сугубо романтическими — это классический, богатый, выразительный, литературный язык. Именно — богатый классический литературный язык талантливого писателя, не боящегося ничего: ни натурализма, ни простоты, ни романтических цветов, ни штампов — если они уместны и точны здесь и сейчас.

Если хотите — этот язык можно назвать синкретичным, а можно комбинированным, а можно всеядным. То есть он включает в себя многие стили — в зависимости от надобности. А это — высокий класс.

Люди всегда знали, что пришла беда — отворяй ворота, что жизнь — полосатая, все в ней идет полосами, если подвалило счастье — играй пока играется. И вообще закон парных случаев никто еще объяснить не смог, хотя у меня есть подозрения о прорыве ткани пространства-времени, когда для проделывания дырки нужна энергия большая, чем нужно для прохождения одного случая, и вот они прорываются один за другим, как бы один проскакивает в дырку, еще не затянувшуюся сразу после первого; скажем, у меня телефоны могут полдня молчать, но если зазвонит один — буквально в половине случаев не успеешь договорить, как звонит второй (а первый абонент замечает уважительно: «Ну у вас и плотный график!»). А это могут быть два звонка за весь день, случалось и так.

А в ХХ веке решительный гений Александр Леонидович Чижевский создал свою теорию влияния активности солнца на биологические, а также на социальные процессы на Земле, и составил график одиннадцатилетних циклов солнечной активности, с минимумами и максимумами, и вот на солнечные максимумы приходилось на Земле максимум биологической активности, и, что поразительно, социальной. Войны, революции, перевороты и реформы — все это коррелирует с урожаями и засухами, широкими годовыми кольцами тех лет на спилах пней, и так далее.