Пол Бейти - Черный кандидат

Фарик бросил Уинстону свой мобильный.

– Ну на, позвони кому-нибудь, кому не насрать, плакса.

– Плюх, не будь таким! – взмолилась Иоланда. – Скажи ему что-нибудь. Он просто пытается изменить свою жизнь, но не знает как.

Фарик махнул на нее рукой.

– Борз как старинный корабль, дредноут. Видит, что к нему идут торпеды, хочет развернуться на месте, но не может. Слишком сильная инерция. Уж очень большой этот ублюдок. Слишком быстро летит. Придется справляться самому.

– Но вы же его друзья. Ты не прав, Фарик.

Уинстон прижал к уху потертый мобильник Фарика.

– Алло, «Американские Старшие братья?.. Да, мне нужен Старший брат… Нет, не я хочу стать Старшим братом, мне нужен старший брат… Сколько мне лет? Двадцать два… Слишком взрослый? С кем я говорю?.. Мистер Руссо. Мистер Руссо, если вы не пришлете чувака по адресу Восточная 109-я стрит, дом 291, то потом сильно пожалеете… Фошей, Уинстон Фошей.

Фарик засмеялся и зашвырнул свой журнал куда-то в сторону мусорных баков.

– Этот придурок безнадежен.

Повеселевший Уинстон вернулся к крыльцу, отдал Фарику телефон и взял у Инес бутылку рома. Он открутил розовую крышку и отхлебнул из бутылки.

– Ух! Да, это пойдет.

Медленно описывая круги вокруг Дер Комиссара, он принялся разливать ром вокруг трупа.

– Уинстон, что ты делаешь? – спросила Инес.

– Когда я стоял на люке, смотрел вниз, я подумал… – Он глотнул рома. – Мисс Номура, сколько ты мне книг дала почитать за все время? Штук тридцать?

– Наверное.

– Знаешь, сколько из них я прочел? Две: «Иди, вещай с горы» и «Мусаси». И сейчас я не вспомню ничего из «Иди, вещай с горы» и одну главу из «Мусаси».

Уинстон попросил у Чарльза спички, зажег одну и кинул ее в кольцо из рома. Собаку моментально окружило кольцо огня высотой по лодыжку.

– Миямото Мусаси ведь самурай, так? Чувак пытается найти путь воина и все такое. Поубивал кучу придурков, а понял не больше, чем если б никого не убивал. И вот он приходит к монаху за советом. «Укажи мне путь» типа. Монах палочкой очертил на земле круг вокруг Мусаси и ушел. Мусаси такой: «Чо за хрень?»

Чарльз отдал косяк Надин.

– Да, что за хрень, Уинстон?

Игнорируя подколки, Уинстон продолжал:

– Мусаси много часов простоял внутри круга, пытаясь понять, что монах имел в виду. Наконец, его озарило; он един со Вселенной. Окружность, как время и пространство, бесконечна.

– Йоу, Борз, тебе надо б перестать курить травку. Ты с катушек съехал. Скажи наркотикам «нет».

Уинстон распростер руки, насколько хватило размаха.

– Расширь круг, чтобы его границы достигли края Вселенной. – Он свел руки, изобразив ладонями маленький кружок. – Сожми круг, он станет размером с твою душу.

Инес и Уинстон обменялись понимающими улыбками: Старший брат из агентства станет его монахом. Уинстон вылил еще рома на тушку Дер Комиссара, нечаянно пролив немного на Бендито Бониллу. Тот все еще не пришел в сознание и валялся опасно близко к огню. Уинстон отодвинул Бендито ногой в сторону и кинул бутылку обратно Инес. Прежде чем он успел зажечь вторую спичку, Чарли О’ щелчком бросил на останки пса тлеющий окурок. В воздух поднялся столб черного дыма. Раздался треск горящей шерсти и шипение опаленной шкуры.

– Злой ты человек, Борзый. С проблемами, – сказала Иоланда из-за спины Уинстона.

Она переступила через Бендито Бониллу, усадила Джорди Уинстону на плечи и присоединилась к мужу у погребального костра. Фарик тем временем наклонился к Бендито и ткнул его медленно дышащее тело костылем.

Инес, выпив еще рома, осведомилась, сколько еще Бендито будет без сознания.

– Не знаю, но он недолго лежит, минут пять, – ответил, выпрямившись, Фарик.

– Я думала, вырубить человека с одного удара тоже из разряда «манипулятивного голливудского дерьма».

– Нет, вполне реально. Если чувак здоровенный, умеет использовать кулаки, как Борзый, все, туши свет. Я видел, как после хорошего удара народ валялся по двадцать-тридцать минут. На них мочились и все такое. – Он расстегнул ширинку и подошел поближе к Бендито. – Кстати, о птичках…

Ребе Спенсер Трокмортон уговорил свой норовистый «форд мустанг» 1966 года доехать до Восточной 112-й стрит.

– Вот оно, – сказал он вслух, уменьшил звук магнитофона и наклонился над пассажирским креслом, чтобы лучше рассмотреть кирпичное здание посреди квартала.

«Оно» было синагога Тикват Исраель, последнее место молитвы евреев в Гарлеме. Шесть лет ребе не бывал в Испанском Гарлеме, и с тех пор из молельни сделали La Iglesia de Santo Augustine [19] Церковь Святого Августина ( исп .). .